Из Польши? Хм, кто бы это мог быть… Ладно, сейчас узнаем.
– Слушаю, – сказал он буднично.
– Миша? – голос был женский и очень знакомый. Только забытый. Сейчас-сейчас… Сердце неожиданно забилось быстро и горячо.
– Мишка, это ты или нет? Судя по тому, что опять долго не берёшь трубку, я не ошиблась. Миша, ау!
– О, Господи, – сказал он и нервно откашлялся. – Лена?
– Ха-ха, узнал! – засмеялся голос в далёкой Польше. – Она самая. Как жизнь молодая, дорогой?
– Да где ж она молодая… Погоди, ты откуда звонишь?
– Из Кракова, откуда же ещё. Ты разве забыл, что я живу в Кракове?
– Помню. Но столько лет прошло, мало ли… Люди переезжают.
– Не о том говорим, – решительно заявила она, и Колосов подумал, что Ленка ничуть не изменилась – такая же решительная и готовая взять в нужный момент любого быка за рога. – Хочешь видеосвязь?
Михаил Яковлевич посмотрел в зеркало. Ему было семьдесят четыре, и последние двенадцать лет он жил вдовцом. Хозяйство вела приходящая домработница, и генеральный конструктор революционного космического корабля был относительно ухожен. Во всяком случае, не ходил в грязной и мятой одежде, голодным и немытым. Постарел – да, не без этого. Но для своих лет выглядел очень даже неплохо. Да и чувствовал себя так же. Будь иначе, давно ушёл бы на пенсию и…
«Что – и? Разводил бы пчёл на даче? Выращивал там же цветы и картошку? Чинил забор? Рыбачил? Собирал грибы? Глупости. После смерти Лидочки он довольно быстро осознал: единственное, что способно его спасти и удержать в этой жизни по-настоящему – это работа. Только она, любимая. Раньше было две любимых – Лидочка и работа, а теперь осталась одна. Хобби (он любил водить машину, копаться в моторе и играть в шахматы) не считается. Были бы дети, любил бы их. Наверное. Но детей у них с Лидочкой не случилось. Может быть, потому и дача зарастала травой и приходила постепенно в полное запустение. Что там делать одному? Даже удовольствие от вождения машины снизилось вдвое, потому что он любил, когда справа сидит жена – самый лучший штурман и собеседник в мире. Эх…»
– Миша, ты там живой? – голос Лены вывел его из задумчивости.
– Здесь я, извини. Что ты говоришь? Видеосвязь? Ладно, давай попробуем, если не боишься.
– Ха! Это я-то? Трепещи, старый пень! Включаю.
На вирт-экране возникло женское лицо. Да, пожилое и даже весьма. Лицо, которое вряд ли бы заставило быстрее забиться сердце двадцатилетнего юноши или тридцатилетнего молодого человека. «А также сорока и пятидесятилетнего», – добавил он про себя.
Но это была она, всё та же Ленка Московская.
Конечно, покрашены волосы, а морщины никуда не спрячешь. Но губы ещё не утратили полностью своей восхитительной формы, и в глазах не тусклое безразличие усталого от жизни человека, а интерес и даже, кажется, остатки прежнего задора. На мгновение ему почудился запах французских духов Angel, которые так обожала Ленка в молодости, и которые было почти невозможно достать. Но ему пару раз это удавалось.
– Неплохо