Изоляция Ленина от политической информации являлась, по мнению медиков, политической интригой его противников, ухудшающей состояние Ленина. Ферстер пишет: «Работа для него была жизнью, бездеятельность означала смерть»[102]. Тогда же вечером Ленин говорил с Фотиевой вновь относительно своих поручений, подробно занимаясь изучением «грузинского вопроса», переживая, что не успеет до съезда подготовить свое выступление. Одновременно он взял с сотрудников слово держать все в строжайшей тайне до окончания работы и не распространяться о его статье («К вопросу о национальностях…»), поскольку «ему все время казалось, что с ним уже не считаются…». Но, получив известие, что статья отправлена Троцкому и получен положительный ответ, Ленин обрадовался и успокоился[103], считая еще 6 марта реальным свое выступление на съезде с речью-«бомбой» против Сталина.
Нерешительность Троцкого – шанс Сталина
В эти дни Троцкий все же не решался вынести свою борьбу с триумвиратом за пределы Политбюро, сделав это только в октябре 1923 г. Он писал в 1929 г., что тогда об идее блока «Ленина с Троцким» против аппаратчиков и бюрократов было известно только им двоим. Выступление Троцкого могло означать личную борьбу за место Ленина[104]. По мере ухудшения состояния Ленина становился все заметней парадокс – борясь против раскола партии вследствие личной неприязни Сталина с Троцким, он тем не менее побуждал Троцкого к энергичной борьбе со Сталиным. Троцкий, однако, был нерешителен, считая, что позиция триумвирата значительно окрепла и что борьба с ним может окончиться поражением, приводя слова Крупской, сказанные в 1927 г.: «…Если б жив был Ленин, то, вероятно, уже сидел бы в сталинской тюрьме»[105].
Нерешительность Троцкого стала главным водоразделом развития большевизма в России, отразившись на последующих событиях. В этом состояла не только тактическая, но и стратегическая ошибка, причиной которой стала неопределенность в состоянии здоровья Ленина, связанная с надеждой на возможное улучшение его состояния до 6 марта и участие его в работе XII съезда. Конечно, политических оснований для открытого выступления против триумвирата у него было достаточно. Сталинские фракционные махинации в «грузинском вопросе» были известны Троцкому еще в большей мере, чем больному Ленину. Мобилизация партии против назревавшей угрозы бюрократического перерождения политического режима становилась все более настоятельной, являясь соизмеримой с талантом Троцкого.
Но Троцкий, вопреки легенде, распущенной триумвиратом в те дни и оставшейся до наших дней, о его стремлении к личной диктатуре, допустил как тогда, так и позднее ошибки прямо противоположного характера. Природу этих ошибок помогает понять предсмертное письмо А.А. Иоффе, покончившего