–Такими темпами,– Сукарно отпила тонизирующий напиток, убойную смесь гуараны, кофеина и витаминов,– Венеру придется не охлаждать, а нагревать в обратную сторону,– инженер отставила герметичную кружку.
Я ответила, что откуда мне знать, я оператор дронов и ремонтных роботов. Мое дело простое – собрать данные, дать задачу, скорректировать, проконтролировать. А задача Сукарно контролировать меня. Потому что я человек с нейрочипами, у меня сознание расширенное, и политические взгляды спорные.
В общем, сказала я, мы в этой системе простые работницы космического фронта и решение глобальных вопросов – не наша задача и не наша проблема.
Сукарно скрестила руки и поджала губы. Ростом она меня чуть пониже и в плечах поуже. Я-то из Восточной Европы, ростом метр семьдесят, бледная со скуластой мордой лица. А Сукарно из Малайзии, из народа ибан, «морских даяков» с острова Калимантан. Кожа у нее смуглая, глаза восточные. Темные волосы коротко пострижены, а конечности тонкие и вытянутые. Родители ее и правда ибаны с острова Калимантан, но она сама на Земле и не была никогда.
…Венера должна была стать вторым домом для землян. Не сейчас, не через поколение. Через три века, по самым оптимистичным расчётам. Даже с генной терапией, клонированием органов и трансплантологией никто из наших современников зеленую Венеру не увидит.
Сначала по атмосфере Венеры ударили отконвоированными астероидами, полными замёрзшей воды. Температура стала снижаться, а атмосфера терять плотность. В точках Лагранжа установили светоотражающие «зонтики» – циклопические зеркала в количестве пяти штук. Они блокировали часть солнечной энергии, и та уходила на поддержание первых венерианских станций.
Венеролеты «засеяли» верхние слои атмосферы хлореллой. И та, в тепле и без естественных хищников, принялась размножаться с невиданной скоростью.
А ведь люди так мечтали о Марсе как о втором доме, что совсем забыли об альтернативах. Марс, первая планета от Земли в сторону космоса, первая космическая мечта и первый космический ужас.
И неважно, что ядро четвертой планеты такое слабое, что едва удерживает атмосферу. Неважно, что вода там не может существовать в жидком виде. А в песках Марса запрятано столько хлора, что стоило бы марсианскому Робинзону подлить туда водички, как хлор покончил бы и с ним, и со всей его картошкой.
Марс был форпостом человечества. Венера же виделась шагом назад, словно люди, как маленькие котята, в ужасе жались к материнской звезде.
Марс – это мечта. Марс – это дорогая идея фикс. Но зато Венера – астрономическое сокровище.
На Иштар нас двое, я, оператор Агата Лем, и инженер Сукарно. Остальное – роботы, дроны, автоматика и нейросети. Материнская станция Нох Эк, напоминавшая гигантское веретено, сейчас проходила над южным полушарием. Ну а Дилбат и вовсе находился на ночной стороне Венеры. Дилбат даже не станция, а космический город с торговыми площадками и представительствами всех национальных государств и крупнейших космических корпораций.
Нас сюда отправили провести разведку дронами, проверить все ли работает, ну и откалибровать «зонтик».
Чего мы не ожидали, так это того, что принесут мои «птички».
Показатели опережали прогнозы на целый век. Даже на экваторе температура стремительно падала до ста градусов цельсия, хотя еще в прошлом году это цифра достигала трехсот.
А в атмосфере копился водяной пар, готовый пролиться первым дождем.
–Будем радоваться?– я пожала плечами. Где-то на заднем плане моего сознания я уже жила на венерианской колонии невдалеке от первого венерианского океана.
Вторым зрением я «смотрела» сквозь толщу кислотных облаков в тропопаузе венерианской атмосферы. Дроны – «птички» КЭЦ и Тесла – спускались ниже, туда, где углекислый газ превращался в океан сверхкритической жидкости. Я\КЭЦ летела вниз, а толща атмосфера давила на меня\КЭЦ как километровый слой океанской воды. Я\Тесла ушла вверх, в нижнюю мезосферу, чтобы преодолеть десяток километров к северу. Я\Шаманка заряжалась от солнечной энергии в термосфере, а я\Арахна летела над плато Лакшми в северном полушарии. Я отключилась от Шаманки и Арахны и сконцентрировала все расширенное сознание на Кэц.
Я\КЭЦ тонула в газообразном океане. Раньше океан сверхкритической жидкости начинался у поверхности планеты и простирался на шестьдесят километров. Но сейчас температура падала, атмосфера разряжалась, давление уменьшалось – и масса углекислого газа превращалась в обычный газ. Сейчас это была совсем небольшая прослойка атмосферы, и я\КЭЦ летела сквозь него, синхронизировав датчики дрона с моими человеческими ощущениями. Не жидкость, и не газ. А наверху светит солнце, пробиваясь через плотную атмосферу.
–План был на триста лет, а мы за пять половину выполнили,-медленно проговорила Сукарно,– а что здесь будет через сто лет такими-то темпами? А через триста?
–Будут цвести яблони,– сказала я, и тут же получила по голове легкий удар старомодной папкой с печатными документами.
–За