Кривов медленно увеличил изображение, затем так же медленно вернул общий план.
– Интересный момент. Мы находимся в зоне нестабильности, никаких сомнений в этом нет. Ведь за перелеском чернеет разлом, а радиосвязь не работает в радиусе пятидесяти километров. Поэтому вы, друзья мои, смотрите этот репортаж в записи, а не в прямом эфире. Но, что удивительно, здесь нет никаких других признаков аномальной активности. И это не только мое личное впечатление. Это научно доказанный факт. Северо-восточнее того места, где я сейчас нахожусь, развернут еще один научный лагерь. В нем также работают военные специалисты, но изучают они не разлом, а прилегающие территории. Ищут признаки проникновения в наш мир чего-нибудь аномального или, как теперь принято говорить, «потустороннего в прямом смысле». Насколько мне известно, до сих пор были замечены только три признака, типичных для любой зоны, можно сказать, «классических»: разлом, подавление радиосвязи и пакали. Да, да, в этой зоне практически сразу же были найдены несколько пресловутых пакалей, загадочных артефактов, которыми, как известно, очень сильно интересуются в Центре изучения катастроф. Какие, где, когда и кто их нашел, остается закрытой информацией. Но, как вы понимаете, сам факт того, что данные засекречены, дает ответ по крайней мере на один из вопросов. Без сомнений, пакали были найдены армейскими квестерами… извините, разведчиками – слово «квестер» приводит их в ярость. Вы спросите, как разведчики умудрились опередить квестеров всемогущего Центра изучения катастроф? Все просто. Слева от меня, буквально в нескольких километрах, расположен учебный центр ВДВ. А эти поля и перелески – тренировочные площадки и полигоны. Теперь уже бывшие.
Александр почти поравнялся с первым постом, поэтому был вынужден поставить запись на паузу. На этом этапе пути обычно трудностей не возникало, но мало ли что? Однако скучающие в оцеплении вот уже двое суток подряд десантники лишь скользнули взглядом по журналисту и даже не потребовали предъявить пропуск. Кривова за два с лишним дня все успели запомнить в лицо.
В тени деревьев, под которыми был разбит лагерь научной экспедиции, как упорно называли свою походную лабораторию ближайшие помощники Кукумберга, на журналиста и вовсе не обратили внимания. Всем было не до гостя. Движение суетливого народа по всему перелеску можно было смело назвать броуновским. Все куда-то спешили, делая весьма озабоченные лица, но выявить единый центр притяжения не представлялось возможным. Казалось, что все двигались во все стороны, умудряясь оставаться в границах перелеска. И каждый делал это с таким видом, словно был глубоко убежден, что именно от него зависит успех эксперимента. Будто бы стоило ему опоздать, и кранты, «гипс снимут, клиент уедет, все пропадет». Будь Кривов вражеским разведчиком, он сошел бы с ума, пытаясь понять по лицам и поведению персонала, где тут находится штаб или спрятан главный секрет.
Но