Ключ в двери буфетной не поддавался, и дверь поначалу не желала открываться, как и окна в моей спальне, – вновь попробовав с утра, я обнаружила, что они запечатаны наглухо. Эту дверь, впрочем, я одолела и вышла наружу, как раз когда женщина свернула за угол и пропала с глаз. Я окликнула ее, надеясь, что она услышит и вернется, однако ничего подобного не произошло, и я довольно резво устремилась следом, но за углом, куда я свернула спустя считанные секунды, женщины не оказалось. Я изумленно огляделась – ей некуда было спрятаться и никак невозможно так скоро пересечь двор, – но непреложный факт оставался непреложен: мгновение назад женщина была здесь, а теперь исчезла. По левую руку, за рощицей, у дверей конюшен смиренно стояла Винни, и от взгляда ее мне стало не по себе. Делать было нечего, и я в замешательстве возвратилась к буфетной.
К моему неудовольствию, дверь ее захлопнулась и заперлась изнутри – я не постигала, как это возможно, если я распахнула ее настежь, а в тот день не было ни ветерка; пришлось мне обогнуть дом, войти через парадную дверь – по счастью, открытую – и вновь проделать весь путь по первому этажу.
Нахмурившись, я села за кухонный стол, размышляя, как дальше поступить. Ожидается, что я сама сготовлю себе завтрак? А дети уже поели? Проснулись ли они или мне полагается их будить? Я уже решила было сходить наверх и постучаться к Изабелле, но тут, к ужасу моему, чьи-то руки схватили меня за щиколотки под столом, в точности как ужасное существо из моих ночных фантазий; однако не успела я закричать или вскочить, как из-под стола, озорно улыбаясь, торопливо выбрался маленький мальчик.
– Юстас, – сказала я, качая головой и прижимая ладонь к груди. – Ты меня напугал.
– А вы меня и не видели, да?
– Не видела, – улыбнулась я. На него невозможно было сердиться. – Я думала, я здесь одна.
– В Годлин-холле один не бываешь, – отвечал он. – Мисс Харкнесс говорила, она бы отдала месячное жалованье за единственный день тишины и покоя.
– Я предпочитаю общество, – сказала я. – Если б хотела одиночества, осталась бы в Лондоне. Ну надо же! – прибавила я спустя мгновение, поднявшись и оглядев его с ног до головы. – Какой ты красавец!
Это правда, выглядел он замечательно. Он надел опрятные белые брюки, белую сорочку с галстучком и синюю саржевую курточку – мне захотелось погладить эту саржу, ощутить под пальцами дорогую ткань, как неделей раньше, едва на сцену вышел мистер Диккенс