Виллет. Шарлотта Бронте

и врачи посоветовали отправить его для излечения в путешествие, а миссис Бреттон предложила взять на это время его дочку к себе. «Надеюсь, – добавила крестная в заключение своего рассказа, – дитя не унаследует характера своей матери, неумной и суетной кокетки, из тех, на которых, проявив слабость духа, иногда женятся даже рассудительные мужчины. А ведь, – продолжала она, – мистер Хоум человек весьма рассудительный, хотя не очень практичный: он увлечен наукой и проводит полжизни в лаборатории, где ставит опыты, чего его неразумная жена не могла ни понять, ни терпеть. По правде говоря, – призналась крестная, – мне бы это тоже не очень понравилось».

      В ответ на мои расспросы о мистере Хоуме она сказала, сославшись на покойного мужа, что мистер Хоум пристрастием к науке пошел в своего дядю по материнской линии – французского ученого. По всей видимости, в жилах у него течет и французская, и шотландская кровь, во Франции до сих пор живут его родственники, из которых иные пишут «де» перед своей фамилией и считают себя дворянами.

      В девять часов вечера послали слугу встретить дилижанс с нашей маленькой гостьей. В гостиной остались лишь миссис Бреттон и я, так как Джон Грэм Бреттон гостил в деревне у своего однокашника. Крестная читала вечернюю газету, а я шила. Вечер был дождливый, ливень громко барабанил по мостовой, ветер выл сердито и тревожно.

      «Бедное дитя! – повторяла время от времени миссис Бреттон. – Быть в пути по такой-то погоде! Скорее бы уж она приехала».

      Около десяти часов дверной колокольчик оповестил, что Уоррен вернулся. Не успели открыть дверь, как я уже сбежала вниз, в переднюю. На полу стоял чемодан и несколько картонок, около них – девушка, видимо няня, а на нижней ступеньке – Уоррен с завернутым в шаль свертком в руках.

      – Это и есть тот самый ребенок? – спросила я.

      – Да, мисс.

      Я развернула было шаль и попыталась взглянуть на личико девочки, но она быстро отвернулась и уткнулась Уоррену в плечо.

      – Пожалуйста, поставьте меня на пол, – послышался тонкий голосок, когда Уоррен отворил дверь в гостиную, – и снимите эту шаль, – продолжала девочка, вытаскивая крошечной ручкой булавку и с какой-то нервической поспешностью сбрасывая с себя неуклюжие одежки.

      Появившееся из-под них существо попыталось было сложить шаль, но она оказалась слишком тяжелой и большой для этих слабых ручек.

      – Пожалуйста, отдайте это Хариет, – распорядилась девочка, – пусть она все уберет.

      Затем она повернулась и вперила взгляд в миссис Бреттон.

      – Подойди, малютка, – сказала крестная. – Подойди, я хочу проверить, не промокла ли ты. Идем, согреешься у камина.

      Девочка не мешкая подошла к ней. Без шали и теплой одежды она оказалась удивительно миниатюрной: фигурка у нее была изящная, будто точеная, и стройная, а походка – легкая. На коленях у крестной она выглядела настоящей куклой, и сходство это особенно подчеркивали нежная, почти прозрачная кожа и шелковистые кудри.

      Согревая