– Это Сашка Лодыгин, что ли? – удивилась соседка.
– Мы не скажем.
– Командир ваш меня знает. Я с его мамой дружу. Он мне разрешит. Считайте, что у меня пропуск.
Хобяка пожал плечами, как бы извиняясь за директиву начальства.
– Нельзя. Никому нельзя.
– Не просите, – подтвердил Михрютка.
Соседка теряла терпение.
– Мальчики, игра, конечно, интересная, но я пойду.
Женщина беспрепятственно протиснулась мимо них и засеменила по тропинке.
– Стойте! – крикнул Хобяка.
– Стреляй, – неуверенно шепнул Михрютка.
– Ты стреляй, – попросил Хобяка.
– Я сейчас выстрелю! Мне придется вас убить! Вернитесь! – уверенно крикнул Михрютка и прицелился. – Извините!
Михрютка дал очередь. Подхваченная силой, женщина задрала голову и выгнула спину – ну чисто лебедь, готовая взлететь. Приподняла руки с пакетами, как крылья, выпустила оба пакета из рук, и те одновременно шлепнулись на землю. Вслед за ними, через мгновение, навзничь на землю упало человеческое тело.
Михрютку охватил восторг, восторг мощи, лежащей в его руках. Благодарный женщине, которая так реалистично отыграла собственную смерть, он улыбнулся, глаза его горели. Лицо Хобяки тоже разрезала улыбка. Женщина лежала на тропине, не шевелясь. Обычно лояльные игре взрослые поднимались почти сразу, эта же взрослая играла максимально реалистично. Вскоре стало заметно, как в землю впитывается тяжелая кровь.
Отряд собрался вокруг места происшествия. Дети окружили соседку плотным кольцом. Абрикосовое Мыло потыкал тело тополиной веткой в бок. Саня авторитетно и молча размышлял, находясь как бы над ситуацией.
– Похоже, реально померла.
– Аминь. Свободная касса.
– Может, ее хотя бы в кусты оттащить?
– Может, тебя в кусты оттащить, чучундра? А если кто увидит, что мы скажем?
– Так что делать-то?
– Расходимся, и все тут. И дело с концом. Может, она сама по себе скирикнулась.
– Ага, «подавилась». Ты пулевое отверстие видел?
– Ха-ха, Махор, ты стреляешь, как моя бабуля. А она стреляет очень хорошо.
– Я не хотел, не хотел ее убивать, я просто стоял на посту!
Михрютка не переставал ныть. Это раздражало. Хобяка держался.
– Не квохчи, Махор, ты просто исполнял свой долг. Мы все это знаем.
– Какой же ты, мальчишка, плакса.
– Максик-плаксик.
– Ну все, теперь посадят в тюрьму нашу Михрюточку, – издевалась Полоска Света.
– До осени посадят, может, даже дольше.
– До осени? Они его вообще больше не выпустят. Никогда! Это взрослая теха была, не какой-нибудь пацан. Тем более мирная. Домой шла.
– Мирная или нет, она пересекала подконтрольную зону. Михрютка ее предупреждал.
– Я предупреждал.
– Он предупреждал.
– Он часовой, а не какой-нибудь там.
– Кто виноват, что теха не слушалась? Закон военного времени.
– Это у нас