– Ник, ты чего?
Инна Аркадьевна смотрела на них обоих с жалостью, она читала в их душах, как в открытой книге.
Ник уставился на портрет, – он уже видел Александру. Но где? Тут он вспомнил, что это образ, рожденный его собственным воображением, еще там, в чебуречной, когда они с Валеном пили водку. Ему показалось, что он сходит с ума. При чем здесь чебуречная? Вален? Причем здесь все? На его висках выступил пот, руки дрожали. Да, без сомнения… те же черные завитки волос, те же горящие, больные глаза… Ник пытался поверить, что перед ним портрет, написанный как минимум столетие назад, – и не мог.
– Все это произошло здесь, в доме? – спросил Вален.
Инна Аркадьевна ответила не сразу. Она опустила свечу, задула ее, и положила в карман темного длинного передника. Затем мягко тронула за локоть Ника, взяла у него из рук вторую свечу, которая ходила ходуном и едва не погасла.
– Нет-нет, что вы! Аграфена Федоровна жила в Велинском имении Баскаковых, там же, в фамильном склепе, они и похоронили дочь.
– А куда делись серьги? – Вален чувствовал в груди жар. Его снова ждет удача! Не стоит и сомневаться!
– Этого никто не знает. Последний раз их видели на Александре, когда ее тело выставили в бальном зале имения, чтобы все, кто ее любил, могли попрощаться с ней. А потом… – Инна Аркадьевна задумалась. – Серьги были ей очень дороги. Скоре всего, она не захотела с ними расставаться. Во всяком случае, я больше ничего не могу добавить к сказанному.
Возвратившись на следующий день в Москву, Ник и Вален проспали до вечера. Рюкзаки, так и не разобранные, стояли в прихожей.
Вален проснулся первый, решил принять душ. Свежий и довольный, застегивая на ходу молнию олимпийки, подошел будить друга.
– Ник, вставай пить чай.
– Только не забудь налить воду в чайник, а то он мгновенно расплавится, – мученическим голосом отозвался Ник. Подумал: Чего это он так сияет? – радостно-возбужденный вид Валена вызвал у него глухую злобу. Сам он чувствовал себя прескверно: снились кошмары, голова раскалывалась от боли. – Не надо было столько пить на проклятой рыбалке!
Крепкий чай пришелся очень кстати. Нику не хотелось говорить о том, что они узнали в доме Полторацких, поэтому он молча пил чай, стараясь не смотреть на друга.
– Ты что такой кислый? Простудился или влюбился?
Ник скривился от отвращения, решив не реагировать на такой плоский юмор.
– Не можешь забыть прекрасную мадам? – не унимался Вален.
– Больше ничего не придумал? Она же старуха!
– Я имел в виду ту, другую, что на портрете. Помнишь, как ты на нее пялился? Если бы не я, так бы и торчал там до сих пор!
Ник неосторожно хлебнул горячего чая и обжегся. Он готов был убить Валена на месте.
– Ты на себя посмотри! Всю дорогу загадочно улыбался, – прямо