Несколько воинов Ллута вскрикнули от ужаса, арфист, тихо игравший в углу, с грохотом уронил свой инструмент.
– Пес! – Гвитинн вскочил на ноги, перевернув стул.
Через мгновение его клинок вылетел из ножен и оказался у горла Гутвульфа. Граф лишь смотрел на сталь, слегка отвернув подбородок в сторону.
– Гвитинн! – рявкнул Ллут. – Убери клинок в ножны, проклятье, убери!
Губы Гутвульфа презрительно изогнулись.
– Пусть продолжает. Давай, щенок, убей меня, безоружного Руку Верховного короля! – У двери послышался шум, люди Гутвульфа, пришедшие в себя, сделали несколько шагов вперед. Рука графа взметнулась вверх. – Нет! Даже если щенок рассечет мне горло от уха до уха, никто не нанесет ответного удара! Вы вернетесь в Эркинланд. Королю Элиасу будет очень… интересно узнать, что здесь произошло. – Его люди в смущении застыли на месте, точно пугала в доспехах.
– Оставь его, Гвитинн, – сказал Ллут, и голос короля наполнил холодный гнев.
Принц, лицо которого покраснело, долго смотрел на эркинландера, потом опустил клинок. Гутвульф провел пальцем по крошечной царапине на шее и спокойно посмотрел на собственную кровь. Мегвин поняла, что все это время она сидела, затаив дыхание; и теперь, когда увидела алое пятнышко на пальце Гутвульфа, к ней вернулась способность дышать.
– Ты сам все расскажешь королю, Утаниат. – Лишь легкая дрожь слышалась в ровном голосе короля. – И, надеюсь, ты не забудешь упомянуть о смертельном оскорблении, нанесенном тобой Дому Эрна, оскорблении, которое привело бы тебя к немедленной смерти, не будь ты посланцем Элиаса и Рукой короля. Уходи.
Гутвульф повернулся и зашагал к своим людям, застывшим у входа в зал. У двери он остановился и повернулся к королю.
– Помни, что ты не смог заплатить дополнительный налог, – сказал он, – если однажды услышишь, как ревет пламя в балках Таига, а твои дети рыдают.
И тяжелой поступью он вышел из тронного зала.
Мегвин, у которой отчаянно дрожали руки, наклонилась, чтобы поднять куски разбившейся арфы, и намотала порвавшуюся струну на запястье. Потом она подняла голову и посмотрела на отца и брата; и то, что она увидела, заставило ее вновь обратиться к обломку дерева и струне, натянутой вокруг побелевшей кожи.
Тиамак тихонько выругался на языке враннов и с безутешным видом посмотрел на пустую клетку из тростника. Третья ловушка, а краба так и не удалось поймать. Рыбья голова, которую он использовал в качестве приманки, естественно, бесследно исчезла. Он мрачно смотрел в темную воду, и у него внезапно возникло неприятное ощущение, что крабы все время оказываются на шаг впереди, – возможно, они даже ждут, когда он бросит в воду клетку с новой головой с выпученными глазами. Он представил целое племя крабов, которые с радостным восторгом выковыривают наживку из клетки при помощи палки или другого инструмента, дарованного им милосердным