Нари как никто разделяла его чувства.
– Да, Манижа предлагала мне перейти на их сторону. – Уединившись на берегу реки, она сняла вуаль и теперь теребила ее в руках. – И Дара тоже. – Ее уверенный голос дрогнул на имени Дары. – Он просил прощения и говорил, что я должна была быть в лазарете с Низрин… ох… Ох.
– Что? – Али тут же придвинулся ближе, в его голосе слышалось беспокойство. – В чем дело?
Но Нари потеряла дар речи. Я должна была быть с Низрин в ночь вторжения. А слова Низрин о ее дальнейшем обучении, ее настойчивое содействие в том, чтобы Нари не забеременела от Мунтадира…
«Доживем до Навасатема, – сказала Низрин в последний вечер, проведенный вместе, когда они распивали сому, помирившись после нескольких месяцев отчуждения. – Обещаю тебе… очень скоро все изменится».
Низрин знала о Маниже.
Наставница, заменившая ей мать, которая умерла на руках у Нари. Заодно с Каве. Дарой. Кто еще из дэвов, ее соплеменников, которым Нари наивно доверяла, знал и тайно содействовал массовому убийству джиннов, среди которых они жили? Кто еще позволял Нари мечтать, зная, что ее мечтам не суждено сбыться?
– Нари? – Али потянулся было к ее плечу, но одернул себя. – Ты в порядке?
Она помотала головой. Ей казалось, ее сейчас вырвет.
– Мне кажется, Низрин знала о Маниже.
– Низрин? – Глаза Али полезли на лоб. – Но если знала она… и Каве знал… ты же не думаешь, что Джамшид…
– Нет, – Джамшид… словно еще один нож вонзился ей в сердце при имени брата, и Нари была не состоянии его вынуть. – Джамшид бы никогда не принял в этом участия. Думаю, нас не собирались вмешивать. Наверное, решили, что если нагрянуть, убить твоего отца, захватить трон и избавиться от кровавых улик, мы только обрадуемся такому спасению. – Слова оставляли во рту горький привкус.
У Али был болезненный вид.
– Каждый раз, когда я думаю, что наш мир не может пасть еще ниже, мы погружаемся в еще большую пропасть.
– Но некоторым удается подняться над собой, – спокойно возразила она. – То, что сделал Мунтадир… я никогда не видела поступка храбрее.
– Да, он действительно оказался храбрецом. – Али поспешно утер глаза, даже не скрывая слез. – Я не могу перестать думать о нем, Нари. Мне кажется, что я схожу с ума. Я постоянно задаюсь вопросом, сколько времени это продлилось, сколько боли он испытал, винил ли меня под конец…
– Нет. Али, не мучай себя. Мунтадир ни в чем тебя не винил, и он не хотел бы, чтобы ты убивался, думая об этом.
Али била дрожь.
– И все же на его месте должен был быть я. Я не понимаю, что случилось, почему я не смог сразиться с Дараявахаушем…
Еще одна тема, которую Нари не была готова поднимать.
– Я не могу… не могу сейчас говорить о нем, Али. Пожалуйста.
Али