– Вот так, – сказал Ренна, с довольным видом разглядывая свою работу. – Теперь это не привлечет повышенного внимания.
– Спасибо, успокоил.
Он еще раз оглядел мои джинсы и рубашку из тонкой фланели и покосился на бейсболку с двумя вышитыми буквами.
– Что это еще за ХТ? – спросил он.
– «Ханшинские тигры».
– И что сие означает?
– Всего лишь название бейсбольной команды из Осаки.
– Я прошу его надеть незаметную бейсболку, а он напяливает какую-то экзотику! Почему у тебя всегда все не как у людей?
– Этим и объясняется мое обаяние.
– Интересно, есть на свете хоть один человек, который его ощущает? – усмехнулся Ренна и указал на удостоверение. – Написано, что ты работаешь под прикрытием. То есть ты здесь, но тебя как бы тут нет. И тебе лучше держать рот на замке.
В обычно спокойных серых глазах Ренны мелькала озабоченность. И это не сулило ничего хорошего.
– Усвоил.
Сделав шаг назад, лейтенант внимательно изучил мой внешний вид.
– Серьезная проблема? – спросил я.
– Не одно из тех дел, к которым ты привык. Не пропажа ценностей и не ограбление.
В его тоне я уловил сомнение. Он гадал, смогу ли я преодолеть ту пропасть, что разделяла вещи, сотворенные людьми, с вещами, которые люди уничтожали. Хотя в последнее время подобным вопросом приходилось задаваться и мне.
С Ренной я познакомился много лет назад, когда они с женой зашли в магазин «Бристольский антиквариат» на Аутер-Ричмонд в конце бульвара Гиери. Их привлек выставленный в витрине английский туалетный столик из орехового дерева. Как только Мириам Ренна указала мне на него, я почувствовал, как напрягся супруг, который бросил на меня украдкой многозначительный взгляд. Яркий блеск в глазах миссис Ренна свидетельствовал о том, что она очарована столиком. Вероятно, в мечтах уже видела его у себя дома. Может, не спала ночей, опасаясь, что его купит кто-то другой. Умоляла и упрашивала мужа, пока тот не сдался, не в силах устоять под ее напором. Так бывает: изящный предмет мебели, настоящее произведение искусства становится для тебя навязчивой идеей. А столик, что и говорить, был изумительно красив.
Я мог бросить пару реплик по поводу изящества линий и безупречной внутренней отделки, и кассу магазина пополнила бы солидная сумма. Это понимал я, как и сам Ренна. Но его понурый вид и более чем скромные ювелирные украшения на жене красноречиво говорили: они едва ли могут себе позволить подобную покупку. И потому я исподволь подвел Мириам к не менее элегантному пембрукскому столику, сработанному столетием позже и стоившему втрое дешевле. Непрактично тратиться сейчас на слишком дорогие вещи, сказал я. Пройдет совсем немного времени, и вот этот, например, предмет станет не менее ценным.
В общем, в тот день зародилось доверие между мной и семейством Ренна, которое потом только укреплялось, как облагораживался патиной