Все три последних дня Далгат Аристотелевич спасался только тем, что подолгу беседовал с Гериханом Довтмирзаевым, своим пожилым пулеметчиком. Гаримханов давно уже заметил, что умеющий сочувствовать чужой боли Герихан своими словами всегда приносил ему облегчение. И даже не обязательно словами, он мог просто сидеть рядом, и эмиру становилось легче. Далгат Аристотелевич когда-то читал про энергетический вампиризм. Наверное, он был энергетическим вампиром, если получал облегчение от присутствия другого человека. Причем не каждого, а того, кто умеет сочувствовать и жалеть того, кому больно. Без этого человека боль порой становилась невыносимой.
Гаримханов как-то даже удосужился спросить у Герихана, не трудно ли тому бывает стрелять в людей. Ведь пулемет – оружие такое, что не делает выбора в цели. Он косит всех подряд, и добрых, и злых.
Довтмирзаев задумался перед ответом, а потом признался:
– Поначалу я даже спать не мог. После первого боя проснулся ночью оттого, что плачу. Больно было за убитых, вспоминал, как они руки вскидывают, как головы роняют, как сами падают на землю. Все время вспоминал, и во сне лица убитых рассматривал, пытался представить себе, какие они были при жизни. Потом постепенно привык и старался не думать о них. Сам я смерти не боюсь. Я, как говорится, человек пожилой. А что такое – пожилой? Это тот, который уже пожил свое. Все равно скоро Аллах меня заберет. И я не думал о том, что если не убью тех, кто против меня идет, то они меня убьют. Но думал о тех, кто со мной рядом, о вас, эмир, думал, о других из нашего джамаата. Их убьют, мне больно будет. И тогда я перестал чувствовать боль за убитых, ведь я спасал своих друзей.
– Это правильно, – согласился эмир, большой любитель вставлять в разговор цитаты из Аристотеля. Не своего отца, которого звали Аристотелем, а того умного древнего грека, в честь которого отца и назвали дедушка с бабушкой. – «Друг всем – ничей друг». Нельзя быть одновременно другом и врагу, и товарищу. И любить следует того, кто рядом с тобой, кто тебя поддерживает и все трудности с тобой делит. Это – настоящие друзья. Их мало, но еще древний Аристотель говорил: «У кого есть много друзей, у того нет друга».
Пулеметчик Герихан никогда ничего не читал из того, что говорил Аристотель, и даже не очень себе представлял, кто это такой. Он вообще за всю свою жизнь книг, кроме школьных учебников когда-то давным-давно, в руки не брал. Но со словами эмира всегда соглашался. Они казались ему очень умными и значительными, и от этого он уважал Гаримханова еще больше.
Он уважал своего эмира до последнего своего вздоха. Когда разгорелся бой, когда спецназовцы выгнали джамаат из хорошо протопленных