Баба Рая заплакала и сквозь слезы раздражающе мямлила, что не винит Юлю.
– Я тебя вот… вот нисколечко не виню. Ты его любила, ты бы если бы знала, если бы я бы знала… Как ты думаешь, его медведь порвал?
Баба Рая заревела раскатисто и удушающе.
– Зачем ты такое говоришь? – сердито спросила Юля, у которой голос тоже задрожал.
– Но ведь тело-то не нашли!
– Все, бабуль, я вешаю трубку. Мне надо приводить себя в порядок перед работой. Пока.
– Но Юленька… Юленька, не бросай меня!
– Поезжай с мамой, как ты и хотела. Пока.
Баба Рая продолжала умолять, но Юля повесила трубку.
С десяти утра пошли клиентки. Сначала Юля не поняла, зачем ее берут на целый рабочий день, но вскоре стало ясно, что гостьи этого отеля перекрашивают ногти почти каждый день в зависимости от того, какой наряд надевают. Кроме того, все они делали уход для рук и для ног, массаж рук и ног – процедура затягивалась. Вместе с Юлей в салоне работали еще две девушки, одна Лена – худенькая блондинка со вздернутым маленьким носиком, высоким лбом, тонкими губами и таким выражением лица, как будто она спасает людей от рака; другая Тоня – маленького роста, хрупкая, смуглая, с густыми черными волосами и добрыми карими глазами. Юле в таком цветнике было как-то не очень. Она чувствовала себя некрасивой.
За обедом, который состоял из томатного супа с маскарпоне, кабачковых оладушек и куриной грудки – персонал кормили изысканно – Юля узнала, что ни у одной из девушек нет семьи, что обе приехали из близлежащих деревень и что Лена планировала охмурить кого-нибудь из клиентов, другими словами, выйти замуж за богача.
– Все миллионеры любят покладистых блондинок, – говорила Лена, – а я еще и не храплю.
– А ты покладистая? – спросила Юля, подумав о том, что она сама иногда храпит будь здоров.
– Могу притвориться и покладистой, и строптивой. В зависимости от запросов. – Лена лукаво улыбнулась.
– Хорошо тебе, – сказала Юля. – Но похоже, мужчины здесь редко заходят на маникюр?
– Иногда заходят, – сказала Тоня, – но пока не поддаются Ленкиным чарам.
Юля ничего не рассказала о своей прошлой жизни, на вопросы отвечала уклончиво, ощутила со стороны девочек легкое недоверие. Ей не хотелось говорить о том, что она всю жизнь жила с бабушкой, о том, что мать ее бросила, о том, что она потеряла сына, и уж тем более о том, как выживала в голодные времена. В результате, чтобы хоть немного разрядить атмосферу недоверия, она все-таки призналась в том, что мать ее бросила, но не в детстве, а гораздо позже. Еще Юля наврала, что вместе с коллегами из салона снимала квартиру.
– А чего ты с места сорвалась? – Лена подняла бровь.
– Да