Он бьётся о дверь ванной. Наваливается на неё всей своей мясистой тушей, хаотичными очередями тараня проеденное термитами дерево внушительной массой. Бах! Бах! Бах!
Отчим выдалбливает собой дверь, как будто он не человек, а кусок полена и дверь не дверь, а хлипкий картон. Как бешеный бык, который озверело бросается на мишень, он крушит её в щепки. Стены и потолок трясутся как во время землетрясения. Я падаю на пол, закрываю уши руками и реву. Страшно! Обычно он знал меру, но сейчас окончательно спятил! Дверь почти слетает с петель, уже держится на соплях. Стены в нашей зачуханной двухкомнатной квартире, построенной в районе для рабочего скота, не толще бумаги. Бах! Дверь вылетает окончательно, я вскакиваю на ноги, хватаясь за сердце, которое лопается в груди, как корабельный снаряд. – Попалась! Я очень долго ждал этого момента… Крис-тина! В глазах мужчины искрится нездоровый блеск. Он растягивает моё имя. Пошло, гадко, по слогам. И смотрит на меня. Будто насквозь чёрными глазами пронзает, как лезвиями. Так жутко пялится, как полоумный психопат, аж глаз левый от нервного тика дёргается. Отдавшись панике, я действую спонтанно, на эмоциях. Верещу, бросаюсь в ублюдка всем, что попадаётся под руку, дезориентирую его своими криками и отчаянной обороной. Медведина с заплывшим жиром брюхом теряет равновесие, пошатывается, заваливаясь вбок, когда получает в лоб отменную подачу флаконом из-под шампуня.
– Блять! – трёт свой лоб засаленный и воет как побитый пёс.
– Отвали от меня! У тебя что, белая горячка обострилась? Я со всей силы толкаю пьянчугу в грудь, вылетаю из ванной, бегу, спотыкаюсь. Но не так-то просто выбить из равновесия стокилограммовую тухлятину хрупкой девушке весом в сорок семь килограмм. Уже, наверное, в сорок шесть. Если не пять. Последний раз я ела… вчера вечером. То есть сутки назад. Корней ловит меня в движении, бьёт кулаком по плечу, будто ключицу напополам ломает. Хруст. Стон. Я падаю, поднимаюсь. Бегу к двери. Снова удар. В ушах свистит. Я теряюсь в пространстве, будто боец, контуженный на поле боя. Падаю на пол, а он на меня сверху наваливается, зажимает, как плитой бетонной сплющивает – ни вдохнуть, ни выдохнуть. Дышит перегаром в лицо, матерится, двух слов толком связать не может. Я задыхаюсь от запаха дешёвой палёнки и дерьмовых самокруток. Треск ткани. Сердце подскакивает до самой глотки. Это уже перебор, правда! Двинутый на всю голову идиот! Он рвет на мне одежду. – Прекрати! Я серьёзно! Я машу руками, извиваюсь, брыкаюсь. Козёл! Он до смерти меня пугает! Его дебильные бзики зашли слишком далеко. И он сам слишком здоровый, и на сантиметр с места не сдвинуть. Пьяный вдрызг, неадекватный. Своей мясной тушей он давит меня в лепешку, выбивая из лёгких весь кислород. Корней мужик хоть куда! Пока я себе язву ращу в желудке с голоду, он наши