– Здесь просто шик, я так рада за тебя; надеюсь, что где будешь ты, там буду и я, только ты не возгордись, останься такой же, какой была до сих пор. Знаешь, как трудно человеку с вершины смотреть вниз: будучи на вершине, он смотрит еще выше, а что находится ниже, для него это просто не существует.
– Не говори глупости. Какая тут вершина? Мы приехали, а его нет в Москве, разве так поступают? зачем тогда было посылать за нами? Мне эта роскошь здесь как-то, ни к селу, ни к городу.
– Люда, успокойся. Давай, примем ванную, а потом раскинем ножки на этой роскошной кровати, а что будет завтра – увидим: будет день – будет пища. Ты, похоже, нервничаешь, коза.
Девушки ушли в ванную принимали душ, а потом отдыхали в номере Люды.
11
Люда и радовалась, и нервничала. Все было так ново, так неожиданно, и так великолепно, как в сказке. Рассказать кому – не поверят. И все же… Борис мог бы позвонить. Сейчас возможность связаться по мобильному телефону из любой точки планеты, все равно, что нажать на кнопку вызова своего секретаря. А он молчит. Чтобы это могло значить? Неужели какая-нибудь смуглая испанка с пахнущий оливками кожей и черными, как смоль волосами и жгучими, черными, как потухший уголь глазами, заморочила ему голову? Не может такого быть, такого быть просто не должно. Испанки…. кто они, что за женщины, неужели?..
Эти вопросы мучили Люду, холодили ей кровь.
Она принимала душ, пуская на тело то горячую, то прохладную струю, чувствуя, как к ней приходит бодрость. Тут же висело большое как простыня полотенце, которым она вытерла волосы, а потом, не вытирая тела, стала перед зеркалом и увидела себя во весь рост.
«А что, если… – она тут же устыдилась своей мысли, перевела взгляд на лицо: лицо показалось ей розовым и великолепным, затем взор невольно скользнул на грудь, торчащую, как у скульптурного портрета и ниже, ниже, откуда исходила непонятная теплая волна. И эта волна опоясала ее и устремилась к грудям, к шее, голове. И стыдная мысль снова вернулась к ней. – Что, если на мне ничего не будет, если я предстану перед ним, в чем мать родила, сумеет ли он оценить?…говорят, мужчины любят глазами. Только, как решиться на такой шаг? Боря, Боренька, где ты, что ж так долго молчишь?»
– Ты и сегодня останешься у меня ночевать, – сказала Люда, как-то нервно поглаживая Тамилу по руке. – Тревожно у меня на душе.
– Ты давай ешь, а потом разберемся. Смотри: осетрина, балык, икра черная, икра красная, – таких вкусных и дорогих блюд мы в жизни не видели, а у тебя на душе тревожно. Эх ты, романтическая ты натура, ну приедет твой Борис, никуда он не денется. Ты только не отдавайся ему сразу, знай себе цену, – ведь то, что легко достается, становится обыденным и отношение к нему такое же обыденное.
– Ну, об этом не может быть и речи, – произнесла она чисто механически, потому что так надо говорить. –