Два. Под моими пальцами часто-часто бьется пульс, и очень велик соблазн надавить чуть сильнее. Волосы на затылке встали дыбом от столкновения двух стихий, воды и огня. Но Гатар если не сильнее, то настойчивее, и постепенно танец чужой магии на моей коже угас.
Три. Колено пленницы взметнулось, целясь мне в пах, и я чуть повернулся, подставляя под удар бедро. Доспеха на мне нет, только тонкая жилетка и неизменный килт. Нижнего белья орки традиционно не носят. Эльфийка разочарованно зашипела, и я несильно стукнул ее головой об стену. Любому терпению приходит конец.
Четыре. Грудь царапнули острые ноготки, вонзились глубже, и пришла моя очередь шипеть. Думала, я отпущу? Я лишь сильнее сжал ее запястья и усмехнулся.
Пять. И разозленная эльфийка обрушила на меня поток ругательств, не забывая дергаться и извиваться. Я понял, что мне не составляет никакого труда удерживать ее. Силы действительно не равны. Подчинившись сильному желанию, я чуть сжал пальцы там, где бился пульс. Девчонка хрипло выдохнула и затихла.
Я открыл глаза. Нет, она не отключилась. Просто, видимо, поняла наконец, что сопротивление бесполезно. Интересно, будь здесь Райвен, она вела бы себя иначе? Зеленые глаза уставились на меня с ненавистью, и именно этот взгляд напомнил мне давно забытый эпизод из наполненной приключениями молодости. Дело было в муравейнике2. Воспоминания вызвали сладкую боль внизу живота. Что же я тогда использовал? Кажется, нектар рохха – сильнейший афродизиак. И такая же строптивая темная стала покорной и податливой в моих руках. Если не останется других вариантов, можно будет повторить прежний опыт.
Наверное, что-то отразилось на моем лице, потому что взгляд заклинательницы вдруг стал испуганным. Однако, она быстро взяла себя в руки, губы упрямо сжались, подбородок взлетел еще выше.
Что ж. Сосредоточившись, я попытался проникнуть в мысли своей пленницы, но как будто наткнулся на глухую каменную стену. Усилил натиск, и девчонка поморщилась от боли, из тонкой, трепещущей ноздри показалась струйка крови.
Выругавшись, я отпустил заклинательницу и отлетел от нее на несколько шагов. Кулаки судорожно сжались, и я выскочил из камеры и запер за собой дверь. Прислонился затылком к прохладной решетке и закрыл глаза. Еле сдержался. Еще немного, и шея бы хрустнула. А ведь еще на Рейн испытал, что с годами врожденная кровожадность стала лишь сильнее. И если раньше темные вызывали неприязнь, то теперь это неконтролируемая агрессия в их адрес. И ведь ясно, что сами темные здесь не причем, это их богиня так насолила остальным, что проклятие легло даже на детей. Но факт остается фактом: хороший темный – это мертвый темный.
Обернувшись, застал пленницу стирающей кровь, струящуюся по лицу. Запах становился лишь сильнее. Не знаю, чего во мне больше, злости или сожаления, но надо как-то разруливать ситуацию. Еще раз позвал Райвена, но пернатый ожидаемо не откликнулся.