Я бросила быстрый взгляд на Надежду Константиновну. Она стояла у окна. Среднего роста, сутулая, худая. На ней было лёгкое, видавшее виды пальто из серой чесучи и белая полотняная панама. Близорукие глаза, прищурившись, глядели на наши ноги.
– О, какие… гречанки к нам приехали, – сказала Надежда Константиновна, сдерживая улыбку. И она посмотрела нам в глаза: – Озорные, умные, такие нам и нужны, ведь мы будем работать с детьми, учить их любить книгу… Да что это я! Вас же покормить и помыть надо – сами ещё дети! Вася! Мигом – талоны в столовую и в баню, а потом проводи в общежитие этих… Психей.
И мы поняли, что прозвище «Психеи» (они ходили в Греции в деревянных сандалиях) останется за нами надолго…
И закружила нас московская жизнь, заполненная до краёв учёбой. Если читал лекцию Луначарский, то мы пробивались на эту лекцию. А если из Петрограда в Москву приезжал на одно выступление наш любимый поэт Блок, то последнюю драгоценную горсть соли, присланную из Киева мамой, я меняла на рынке на ветку сирени, и мы подносили её поэту.
Как это прекрасно, когда твоя молодость совпадает с молодостью твоей страны и когда тебе встречаются такие учителя, как Надежда Константиновна Крупская!..»
Шло время. Долго ли, коротко ли, как говорится в сказках, поступила Ирина в Институт истории искусств в Ленинграде. Стала студенткой фольклорного отделения и увлеклась «дитячьей сказкой».
В это время Ирина писала в дневнике: «Поэтическое народное слово учит сызмальства ребёнка прекрасному родному языку, вот почему я сразу выбираю сказку! Верно угадал во мне сказочную душу Алексей Максимович, я буду собирать сказки…»
Передо мной листочки пожелтевшей от времени бумаги с круглыми печатями – это мандаты и командировочные удостоверения.
«Дано Ирине Валериановне Карнауховой, сотруднику фольклорной экспедиции, следующей по маршруту: Кемь, Сорока, Сумской Посад, Лапно, Нюхча, Выгозеро, Повенец, Медвежья Гора… для изучения народного творчества. Просьба ко всем советским, партийным и общественным организациям оказывать тов. Карнауховой всемерное содействие в её работе и получении продовольствия, помещения для жилья и транспорта для передвижения…» 1927 год.
«.. Для изучения фольклора рыбацких колхозов и народного творчества Карелии направить Ирину Карнаухову в экспедицию с фольклорным отрядом сроком на полгода». 1930 год.
«…Карнаухову И. В. направить для участия в Северной экспедиции в Архангельскую губернию в качестве научного сотрудника по сбору и исследованию крестьянского искусства, особенно с к а з к и, преимущественно по реке Пинеге и её притокам». 1932 год.
Таких удостоверений и мандатов сохранилось у меня более десятка – они скупым языком делового документа рассказывают о трудных путешествиях на Север.
Вы спросите, читатели, как это – «собирать сказки»? Ведь не растут же они на земле, как грибы и ягоды? Не растут, верно. Учёные-фольклористы отправляются за песней, былиной, сказкой,