– Вы что, – широко открыла я глаза, – конкурируете между собой?
– Вроде того, – подтвердил Антон. Его улыбка стала злой, как будто бы его раздражал Кей, а может, и он сам себя раздражал. – Кирилл – мамин любимчик, красавец, известный музыкант и все такое.
– Вот как его зовут, – задумчиво протянула я, – Кирилл, значит.
– Из-за того, что ты мне понравилась, Кей тобой заинтересовался. Мне редко нравятся девушки… так сильно. – Парень отвернулся от меня. Я еще больше смутилась от откровенности.
– Я и не знала… что сильно тебе нравлюсь. Ты тоже мне… сильно нравишься, – проговорила я тихо и тут же спросила, сжав руки в замок: – А как же он узнал, что я тебе, ну, нравлюсь?
– Мы не общаемся, но изредка пересекаемся. Он видел нас вместе, – сухо отвечал хозяин квартиры.
– Вот оно как. Я же говорила, что он, Кей, – натуральная сволочь, Антон, а он… он… мне… – чуть не призналась я парню, что его брат мне нравился и… нравится?? До сих пор?
– Что? – не понял парень.
– Он рогатый мозгоед, – все же не стала озвучивать я свои мысли. Я стиснула ладони в замок, чтобы унять дрожь. Думаю, самому Кеечке я не нравлюсь. – Давай вместе проклянем его? И не принимай его действия близко к сердцу.
– Да.
– А еще, – я отвела глаза, – прости меня за то, что я сделала. Мне безумно стыдно.
– Я заслужил. Из-за меня, – он сглотнул, – брат тебя доставал. И, наверное, будет это делать и дальше.
– Ничего, я переживу, – пообещала я, хотя и не была в этом уверена. – А то, что со мной случилось – это штука что-то вроде аффекта. У меня так пару раз в жизни было. Не понимаю, что делаю, не контролирую себя, злая, как взбесившаяся ведьма… Кое-что даже не помню. Вот же я кретинка, да?
– Нет. Все хорошо, – элегантно поцеловал Антон мое запястье.
Я немного повеселела. Он это заметил и тут же улыбнулся.
– Антош, если ты один в один похож на брата, почему так… одеваешься-то? Почему выбрал такой… м-м-м… стиль? – мучил меня вопрос. – Ты такой красивый, как…
– Как он? – Догадался мой обаятельный собеседник, простивший мою выходку.
– Да. Ты очень красивый. Ты прячешь себя.
– Ты права. Прячу. Чтобы не быть похожим на него, – сквозь зубы выдохнул Тропинин. – Он… он бывает очень плохим человеком. Он играет с людьми, притворяется. Знаешь, сколько масок у него в запасе? Раз – и он с легкостью надевает одну. Два – вторую. Три – и новая маска наготове. Его голову посещают странные мысли, он совершает странные поступки – нормальные люди не будут этого делать, поверь. Говорят, он эксцентричен, потому что все творческие личности эксцентрики, так или иначе. Нет, он не как Сальвадор Дали – не ходит в акваланге и блестящем костюме из синей кожи, но самомнение у него почти такое же.
Я молчала, не желая прерывать странный монолог парня, наполненный горячностью, скрываемой под личиной небрежности и некоторой злости.
– Черт возьми, этот парень ведет себя как мальчишка, возомнив себя мужчиной. Я не могу понять: