– Разумеется, мой мальчик! Разумеется! – Дорошевич был старше сорокалетнего Краевского всего-то на неполный десяток лет, и такое обращение вызвало новую улыбку корреспондента.
– Владимир Эдуардович! – послышался от стола голос Сытина. Говорил издатель с некоторым надломом. – Голубчик, вы так быстро согласились – право, как мальчишка, которому приятели предложили слазить за яблоками в соседский сад! Как же вы так можете? Вам предлагают рискованнейшее дело, а вы смеетесь! Соглашаетесь, не подумав! Не узнавши подробностей, не выговорив условий, наконец!
– Позвольте, Иван Дмитриевич! Я знаю господина Дорошевича достаточно давно, еще с «Одесского листка», и хорошо знаю этого человека! Если он оказывает мне этакую профессиональную честь и доверие – значит, у него все достаточно серьезно продумано! Я что же – должен бегать по кабинету, заламывать руки, причитать и требовать время на размышление? Извините, Иван Дмитриевич: от таких предложений ни один настоящий газетчик не отказывается!
Стеклышки пенсне снова сверкнули в сторону Сытина – на этот раз торжествующе.
– Володя, я действительно многое продумал и предусмотрел. И окончательно план вашей поездки мы будем шлифовать и шлифовать до полного блеска! Не оставим на нем ни одного спорного пятнышка! Но самое главное: вы говорите по-английски как англичанин! Как меня уверяли – совершенно без акцента! А уверяли меня настоящие англичане – помните, месяца четыре назад мы после театра заехали в один клуб и вы, дурачась, представились компании британцев как их соотечественник? Вы болтали с ними часа полтора, и никто ничего не заподозрил, пока мы сами не признались им в розыгрыше!
– Это было забавно! – кивнул Краевский. – Помнится, они так до конца и не поверили, что я не британец, а русский! Нет, я действительно готов ехать хоть сегодня!
– Авантюристы! – не выдержав, Сытин выскочил из-за стола и кругами забегал по кабинету. – Мальчишки, право слово! Мало мне было одного Власа Михайловича – так теперь и второй авантюрист в редакции завелся! Благодарю покорно! Не солидное издательство, а цирк-шапито, право слово!
– Сядьте и успокойтесь, господин издатель! И попрошу не бросаться оскорбительными намеками!
– Кроме того, doubt generals before the decisive battle could undermine the spirit of the troops, sir[12], – не удержавшись, вставил Краевский с той же легкой улыбкой.
Сытин, остановившись напротив него, подозрительно наморщил лоб:
– Пользуетесь тем, что я сильно плаваю в английском, господин Краевский? Вы изволили сказать что-то про генералов, мешающим своим солдатам? Слушайте, Владимир Эдуардович, а откуда вы вообще столь хорошо знаете английский и так ловко на нем объясняетесь? Только без шуток, пожалуйста! И по-русски, если можно!
Краевский не впервые слышал подобные вопросы, и, как правило, избегал исчерпывающих ответов. Вот и сейчас он пожал плечами:
– У меня были очень хорошие учителя, Иван Дмитриевич! Преимущественно англичане. Я, видите ли, получил домашнее воспитание: отец