Черные и блестящие, как лоснящиеся маслины, глаза кавказца раз за разом пытались уставиться на алтарь – и раз за разом отдергивались в сторону, невидимая рука толкала зрачки прочь от алтаря.
Так оно и было. Только невидимая рука была не снаружи – а в его голове. Чертова сука здорово там покопалась…
Он не видел алтаря.
Похоже, он даже не знал, что здесь вообще что-то есть – кроме гулких стен и арочных колонн. Стены, колонны, – и свет, льющийся непонятно откуда…
Он ушел, а я все стоял, прижавшись к колонне. Потом медленно отпустил лапу Харона. Пока кавказец был здесь, я боялся шевельнуться. Скрип плаща, скрежет волчьих когтей по камню… Кто знает, что может выдать? Где еще в его голове покопалась та сука?
Бежать. Бежать отсюда, и побыстрее, пока не вернулся второй слуга – и их хозяйка.
Забыть это место, как страшный сон, и никогда сюда не соваться. Я все равно ничего не смогу здесь сделать.
Только, боюсь, просто убежать – это меня уже не спасет…
Я стоял у колонны, не зная, что теперь делать.
До этой ночи я думал, что уже видел самое страшное. Был уверен, что уже познал, сколь обманчива внешняя идиллия мира…
Оказывается, я совершенно ничего не знаю. Прав был Старик, прав. Даже соваться сюда нельзя.
Совершенно не представляю, на что еще способна эта чертова сука. Кавказец, его глаза… Харон… Что, если это не просто кличка? Может быть, однажды этот волк уже побывал в царстве мертвых?..
Есть много вещей, в которые я не верю… Не верил до этой ночи.
Что, если эта сука умеет заглянуть в голову и мертвому? Что, если сумеет разглядеть последние минуты волка – и увидит то, что видели его глаза?..
Сможет она меня найти?
Не знаю…
Но проверять это не собираюсь!
Я встряхнулся, сбросил, отогнал трусливое оцепенение. Надо двигаться. Шевелиться – и побыстрее, если хочу пережить эту ночь!
Я подошел к алтарю. Слуги его, может быть, и не видят. Но скоро сюда придет их хозяйка, а уж она-то знает, сколько горело свечей вокруг алтаря, когда она уезжала.
Слава богам, я тоже это знаю. У одних церковная десятина, у других чертова шестая. Когда я пришел, здесь горел каждый шестой огарок.
Я отломил от камня один из огарков. Надо запалить погасшие свечи. Каждая шестая должна гореть – только стояли огарки не в ровную линию, а как придется. Я мог угадать, где приблизительно была погасшая свеча – но которая именно…
Можно, конечно, пробовать пальцем все подряд, под фитильком. На тех, которые погасли, воск на вершинках должен быть еще теплым. Пока свеча горит, там маленькие прозрачные лужицы. Сейчас они застыли, но должны быть теплыми…
С верхнего этажа доносились шаги, шелест, стукались створки шкафов. Кавказец поторапливался. Это может значить только одно.
Я стал запаливать наугад, выискивая места, где черных фитильков собралось больше пяти. Надеюсь, чертова сука сама делает так же: просто считает до шести, чтобы запались очередную