Гинева кивнула:
– Что ж, не буду лгать, я за этим и прилетела. Получить клятву от тебя, хранитель, значит крепче связать нити магического плетения нашего мира. Если между мной и тобой не будет разлада, это укрепит щит Алавии против любых опасностей.
Велехов опустил голову в знак согласия:
– Пусть так и будет.
Берегиня сняла с пояса маленькую плоскую чашу, расписанную с обеих сторон, опустила так, чтобы Никита смог положить на неё руку. Потом вынула кинжал из ножен на бедре и приставила его острое лезвие к запястью парня.
– Повторяй за мной, если готов.
Ветер похолодел, предчувствуя магию, заструился по телу Никиты, вызывая приятную дрожь.
– С моей кровью отдаю волю свою берегине, что стоит передо мной, – произнесла Гинева, и Велехов повторил.
В чашу упали первые красные капли.
– И принимаю её волю, как свою, – говорила берегиня. – Откликнусь на её зов, где бы я ни был, и выполню ею сказанное или начертанное, каков бы ни был это приказ…
Символы на плоской чаше вспыхивали, напитываясь кровью. С каждым словом Никиты лезвие мягко рассекало его кожу, окольцовывая запястье красной линией. И когда она сомкнулась кончиками, Гинева протянула кинжал хранителю. Он повторил то же самое с её рукой, услышав и её клятву. Не подвести его, когда ему будет нужна помощь, о чём бы он не попросил.
В полной чаше кровь смешалась и, вспыхнув пламенем на последнем слове клятвы, испарилась. А глубокие порезы на руках обоих затянулись, не оставив шрамов.
Никита поднялся с колена, и Гинева улыбнулась:
– Дело сделано. Увидимся в Алавии, хранитель.
Они попрощались, и серебряный дракон унёс берегиню в небо, а Велехов наконец вернулся в квартиру. Странное было настроение. С одной стороны клятва, данная только что, ещё будоражила своим магическим присутствием пространство. Казалось, мягкие наручники сковали запястье. С другой, он думал о Вурде.
Можно было понять, что ворлак и Брада связаны. Просто они хорошо прятались, а он не присматривался. Но всё-таки помнил взгляд, которым Вурда смотрел на берегиню. Силе воли ворлака оставалось только поражаться. Быть рядом с любимой женщиной, столь прекрасной и манящей, но ни словом, ни взглядом, ни вздохом не выдать себя.
Ночь закончилась быстро, а Никита так и не уснул. Утром вышел на улицу, сел на лавку возле дома, и пробыл в своих мыслях ещё какое-то время. Скоро мимо прошла Наташа с ведром мусора. На обратной дороге остановилась, задумалась о чём-то и села рядом с парнем. Вид у неё тоже был не выспавшийся и до сих пор напуганный. Но мятая куртка висела на плечах, и она как-то по-особенному в неё куталась, словно в очень дорогой плед.
– Ты сделал? – она провела рукой по крашенным доскам, – красиво.
Велехов промолчал, понимая, что девочка вряд ли присела за этим.
Наташа, наконец, решилась:
– Я в нашем дворе видела большую собаку, белую. Ты не видел?
– Видел, –