История ремесленного училища связи №9 г. Оренбурга. М. М. Казаков

несколько тревожных дней. От учащихся на западе области в Руднянском районе известий не было. Телефонная связь с Рудней и Смоленском была прервана.

      Я решил сам поехать за учениками. По моей просьбе райвоенком дал большой автобус с водителем из числа задержанных комендатурой на дорогах вокруг города и стоящих в охраняемом дворе военкомата. Подъехали к столовой, чтобы на всякий случай взять с собой продукты для учащихся в Рудне. Пока мы готовили продукты, шофер сбежал вместе с автобусом. Люди видели, как он на большой скорости промчался по улице в направлении к окраине города. Я подумал: «Хорошо, что это случилось здесь, а не где-либо в пути. Пришлось ещё раз идти к военкому. На этот раз он дал мне нашу машину и с нашим шофёром, местным жителем, которому бежать не было резона. Рано утром 27 июня 1941 года мы приехали в Смоленск. Город продолжал гореть. Не по всем улицам можно было проехать. На одной из центральных и красивейших улиц – Ленинской, большие дома чудесной архитектуры, в том числе огромное здание «Дворца труда» полностью выгорело изнутри и все, что не могло сгореть – металлические сейфы, пишущие машинки и другое со всех этажей провалилось вниз. Стояли пустые коптящие коробки и грустно смотрели пустыми оконными проёмами на некогда красивую, аккуратную, чистую и многолюдную улицу. Полностью обрушилось красивейшее и величественное здание областного телеграфа, где я когда – то работал и в глубоких подвалах которого за мощными стальными дверями, в прекрасно отделанных помещениях с новой мебелью и полами, застеленными ковровыми дорожками располагался резервный пункт управления Г.О. с полным комплектом дублирующих средств телеграфной и телефонной связи и автономным жизнеобеспечением. Все входы и выходы из этого здания были завалены грудами битого кирпича и отдельными фрагментами зданий. Областного управления трудовых резервов я на месте уже не нашел. Посоветоваться, что делать с училищем было не с кем. Вокруг лежал израненный город, груды кирпича, запах смрада и дыма, грустные подавленные горем люди, торопливо куда-то бегущие. Тоскливо и как бы беспомощно смотрели на город своими боевыми амбразурами древние крепостные стены и башни, когда-то надёжно защищавшие его. Казалось, что они говорили с укором: «Люди, как вы допустили это?». Телефонной связи с Рудней и Духовщиной не было. Что с учащимися, получили ли они мою телеграмму и выехали ли они обратно я не знал, и мы с шофёром, не теряя времени выехали на запад к линии приближающегося фронта. Вся дорога была забита войсками, двигавшимися в том же направлении, что и мы и поэтому мы двигались не так быстро, как хотелось, часто в пути нас останавливали и проверяли документы, объясняя это близостью фронта и опасением немецких диверсантов, проникавших под видом советских военнослужащих или беженцев в места скопления наших войск. В одном месте нас чуть было не повернули обратно: при очередной проверке документов офицер с двумя «шпалами» на петлицах (по-современному