Это был господин весьма плотного телосложения и зрелого возраста, с грубоватым багровым лицом деревенского пьяницы и хитроватым прищуром светло-голубых глазок.
На нем красовался колоритный наряд, главной компонентой которого был восточный халат, расшитый скачущими сиреневыми конями и ярко-золотистыми звездами. Халат был подпоясан обыкновенным солдатским ремнем, на котором висел кинжал, украшенный множеством сверкающих камней, – очевидно, бутафорских, как и само оружие.
Голову живописца венчал странный убор – нечто вроде квадратной шапочки, по углам которой поднимались миниатюрные пики с бахромой.
Из-под пол халата выглядывали спортивные бриджи, а также босые ноги, втиснутые в домашние тапочки с загнутыми носками.
Свищев пожал Пережёгину руку и осведомился хрипловатым баском:
– Вы из какой редакции? – тут же махнул рукой: – Впрочем, неважно. – Указал вытянутой рукой вглубь галереи, туда, где вокруг небольшой стойки кучковалась группа посетителей человек в тридцать. – Присоединяйтесь к своим коллегам. Возможно, они еще не всё успели расхватать.
Кивнув, Пережёгин последовал приглашению.
Вся галерея занимала две узких, продолговатых комнаты. Судя по всему, к ней примыкали еще какие-то помещения, закрытые сейчас на замок.
На стенах висели полотна нынешнего именинника, десятка три-четыре, может, чуть больше. Все существа и предметы на них изображались резкими, нарочито угловатыми контурами, в примитивизме которым чувствовалась, однако, рука опытного профессионала. Краски были наложены однотонные, без переходов и полутеней.
На каждой из картин воспроизводился некий сюжет, явно навеянный стремлением автора прослыть большим оригиналом.
Верблюд шагал не по пустыне, а по шпалам железной дороги, сидевший между его горбами азиат выискивал что-то в Интернете на своем ноутбуке. Из гигантского яйца, снесенного оранжевой хохлаткой, выбирался маленький человечек с автоматом Калашникова за спиной. Ну, и так далее.
Пережёгин приблизился к группе гостей, состоявшей в своем большинстве, как дал понять Свищев, из представителей городских СМИ.
А-ля-фуршет начался, по всей видимости, не более пяти минут назад. Однако бокалы с сухим вином, бутерброды с ветчиной, колбасой и сыром можно было увидеть только в руках присутствующих. На подносах остались лишь картонные тарелочки.
Убедившись, что Дины среди фуршетчиков нет, Пережёгин огляделся.
В дальнем углу, образованном выступом стены, задумчиво прислонилась к подоконнику прекрасная незнакомка. Снисходительно-высокомерная усмешка на ее холеном, смуглом от загара, без единого изъяна лице, кажется, была адресована жующим по соседству участникам презентации.
Пережёгин прямиком направился к ней.
– Здравствуйте, Дина Владимировна!
– Здравствуйте,