– Гром, я никогда не спал с женщиной. Я изменённый и горжусь этим!
Он глянул на меня жалостливо и сердито одновременно:
– Дурень… Не знаешь, что теряешь…
У него жена и две родные дочери, не считая многочисленных приёмных. Старшая, Оллая – знаменитая на весь Армэр художница. Младшая, Аркуре – наречённая Маррене, нашего будущего Властителя. Аркуре триста лет назад пытались связать Обетом со мной. Ведь если бы я не сбежал и не стал Всадником, я был бы на месте Маррене…
– Гром, за что ты так со мной?.. Вся моя жизнь – это Прорывы и Битвы. Сила Возвращений и сверкание нординга. Я уничтожил больше Иных, чем весь Отряд за всё время правления Иломены. Как я теперь покажусь родителям?! Как выйду на лёд Рапире? Кхарнов хвост! Мне теперь даже по нужде не сходить прилюдно!
– Ты вошёл сюда с таким видом, словно мир перед тобой расстилается ковриком Орзилэ. Продолжай в том же духе. Печать же с тобой. Нординг в твоей руке не станет разить хуже оттого, что нужду ты справишь не стоя, а сидя.
Я развернулся так резко, что волосы хлестнули по спине. Подстригусь обязательно, к кхарнам в рыло! То, что я так бережно лелеял, будучи парнем, теперь неимоверно раздражает! Моё отличие, моя рыжая коргова грива, доходящая до задницы, за которой шли Всадники в бою – обойдёшься, девка!
Гроймер устало вздохнул:
– Кэй… Ты не спросил о Авивэль.
– Она меня не интересует!
Нужна мне одна из его приёмных дочерей, как коргу хвост! И так проходу не даёт!
– И правильно… Кого интересуют Ушедшие.
Я на секунду сбился с шага:
– Что?..
– Она покончила с собой, Кэй. Она выполнила своё обещание.
Я застыл на месте:
– Это не моя вина!
– Конечно, нет… Это она виновата, что влюбилась в такого бессердечного упёртого маргре… С обликом Элимеи и куском льда вместо сердца… Проваливай, Всадник! Сбор через три Восхода… Если тебе не придётся взять отпуск.
Ненавижу! Старый, властный, облезлый корг!
Двери разлетелись от удара моей силы.
– Кэйори!
Окрик командира заставил меня привычно замереть.
– В гневе ты прекрасна.
* * *
Даже если Ориэне однажды утром не встанет, тренировку это не отменит. Нординг сам ложится в руку… Изящная девичья кисть с тонюсенькими пальчиками смыкается на рукояти, тут же меняющуюся под новую ладонь. У каждого Всадника нординг имеет собственное имя. Мой зовут Льдом, Холодом Ночи, Чистой Смертью… Много имён. Множество Иных видели его в последний миг перед Уходом.
Бессонная ночь не сказалась на моей силе. Нординг сливается с моей рукой, словно мы снова сражаемся с ним на голубом льду Рапире.
Авивэль говорила, мои глаза цвета льда.
Плевать! Я не сдамся! Выстою, выдержу эти годы