Повторимся, что в одиночку пехотинцы были бы бесполезны на равнинах Италии.
В конце концов, ушлые артиллеристы, несмотря на световые ракеты врага, ухитрились-таки в кромешной ночной темноте бесшумно прошмыгнуть под пушками Барда, выстилая свой путь соломой с навозом и обмотав колеса лафетов мягким тряпьём. Так две гаубицы, две 4-х фунтовки и две 8-фунтовки прорвались на оперативный простор и двинулись догонять уже ушедшую вперед пехоту. Но для активной поддержки армии в Ломбардской долине этого, конечно, было недостаточно.
Забегая вперед, скажем, что с количеством артиллерии в той кампании артиллерист Бонапарт явно просчитался.
Потом форт Бард, все же, сдался: то ли из-за недостатка провизии (?), то ли после того как по приказу генерала Дюпона аджюдан-генерал Франсуа-Жозеф-Памфиль Лакруа (1 июня 1774, Эмерге – 16 октября 1841, Версаль), участник многодневной битвы при Треббии против «русского Марса» А. В. Суворова, установил артиллерийскую батарею на пике горы Фенестре (2.474 м) и вынудил капитулировать форт, но это было уже не столь важно: наполеоновский авангард, все же, «прорвался-прошмыгнул» и к 24 мая большая часть Резервной армии уже стояла биваком в долине северо-итальянской реки По (Ломбардия) и приготовилась несколькими ударными группами врезаться в тыл австрийцев Меласса. Правда, позднее, Бонапарт откровенно признавался, что если бы тогда «богу войны» в лице всего лишь 6 разнокалиберных орудий не удалось во время спуститься с гор вниз на поддержку «царицы полей», то, еще не известно, как бы развивалась его очередная Итальянская кампания.
Авантюрист с Большой Буквы, Наполеон Бонапарт рискнул и не просчитался, выиграв во внезапности.
Итак, казавшийся непреодолимым, подъем на Альпийские горы был совершен. Своему брату Жозефу Бонапарт потом высокопарно писал: «Мы упали с небес, как молния!» (Впрочем, известна и более доходчивая вариация этого его изречения: «Мы ударили, подобно молнии!»)
…Между прочим, романтический вариант этой части пути в Италию известен всему миру благодаря кисти самого известного французского художника наполеоновских времен Жака-Луи Давида. Он изобразил молодого, энергичного Наполеона в героической манере: красивый, смелый, верхом на великолепном белом коне, в плаще, живописно развивающемся на сильном ветру, решительно указующим своим войскам путь к победе! На самом деле, все обстояло куда менее романтично: как уже говорилось выше, большую часть пути первый консул проделал на… муле и, в отнюдь, не героической позе! И этот реальный, прозаический образ Первого консула запечатлела рука другого замечательного живописца – Поля Делароша. Так бывает: с одной стороны, «на войне – как на войне», а с другой – «се ля ви»…
Но не все было гладко у французов: порой, приходилось вступать в бои, особо жарко приходилось горячему Ланну. Иногда он, «закусив удила», опрометчиво кидался в атаку на «хорошо