море думает: «ну, и когда
они поперхнутся моею халявой?»
подвахтенный борется
с недоснятым сном
в башке застрял тяжеленный лом
и небо матами кроется
море прессует и рулит того
кто отчаянно слаб
боцман гоняет своих рабов
а выше предсердия краб
он всех посылает в ядрёные дали
где бляди ещё никому и не дали
плачет солёной водою макрель
мы в полушарной дали от своих
и даже не верится – нынче апрель
поскольку осенним слетает стих
а кто-то под скумбрию кушает водку
в тепле и компании гладких тёлок,
я тут, надрывая последнюю глотку,
чертовски устал и чертовски ловок
разговор
я сказал себе: «поговорим,
мы давно с другими лишь болтали,
до последней рюмки, до зари,
до того, как просветлеют дали…
что-то ты, мой друг, опять грустишь
и себя потёмками теряешь,
между нами – пустота и тишь,
словно мы теперь чужие. Знаешь,
я тебя давно не различаю
среди прочих, мрачных и усталых,
приглашаю – к водке или к чаю
что нам надо? – самую, ведь, малость…
мы с тобой, дружище, постарели,
нелюдимы, нелюбимы, стёрлись,
позабыты синие апрели,
полиняли страсти, перемёрли…
скоро нам, точнее, мне, конечно,
помогать тому, кто остаётся,
улетать куда-нибудь за Млечный:
жизнь прошла – и больше не вернётся
о себе
я ещё не устал, не устал —
веселиться, болеть и любить;
чем ваять под себя пьедестал,
лучше вить жизни тонкую нить
я ещё докричу пару строк,
допоюсь и допьюсь до пьяна,
пусть проходит, кончается срок —
не бывает бокал без вина
и туманы ещё упадут,
и алмазные росы – в рассвет,
я с собою и с миром в ладу
столько песен, рассказов и лет
и звезда загорится во мгле,
посылая счастливую мысль,
ухожу, как пришёл, – налегке,
под осенний задумчивый дрызл
женские стихи
жёстко, навзрыд, негодуя и плача,
рифмы беря от тоски и отчаянья,
ты, водовозная старая кляча,
лава вулканная, искра и пламя
женский поэт – это море страданий,
непозабытого и непрощённого,
пепел горячий и остовы зданий,
женский поэт – по природе нечётный
в сердце стучится строка пулевая,
стыдно до боли от собственной грязи,
мы эту бабу, скорее, не знаем,
как она чувства сплетает из вязи?
ожесточённый, взыскующий стих,
душу зачем-то шальным теребя,
вот он взорвался и тут же затих —
не о себе, но всё из себя
Выбор
однажды