Вот так, уже под вечер, наш герой отправился к Циммерам. Лиза ждала его возвращения.
– Саша, Прохор передал мне твой чемодан и сторублевку. Что случилось, почему ты не поехал домой?
– Лиза, я ушел из дома, – и я подробно рассказал тете о случившемся.
– Да, с Иваном я подозревала, что так кончится, но матушка, неужели она так и сказала?
– Лиза, я передаю тебе все слово в слово и ничего не утаиваю.
– Хорошо, давай ложись спать, утро вечера мудренее, завтра поговорим. Может быть, матушка погорячилась и завтра пришлет за тобой или сама придет.
– Если бы это было так, она уже дала бы знать.
Мне постелили в кабинете на широком кожаном диване, вроде такие назывались «оттоманки» – если снять подушки, то почти двуспальный. Над диваном был ковер с турецким оружием в серебре: пистолеты с затейливой насечкой, ятаганы с костяными рукоятками и дамасским синеватым клинком в узорах кованой стали. Здорово, но вот если ночью такая штука на голову упадет? Может, тогда обратно забросит? Но я как-то здесь прижился, проникся духом эпохи, а там опять хрущоба и «ковидла». Нет, не хочу обратно, лучше я этот мир изменю к лучшему, может, и мой изменится?
Тут я ощутил, что Шурка не спит и ему плохо.
– Эй, Шурка, что с тобой? Тебе плохо?
Я понял, что он беззвучно плачет, как маленький обиженный ребенок. Все же он совсем еще мальчик, и мне стало его жалко до слез. Вот не хватало еще мне заплакать…
– Шеф, спасибо за все, и за сочувствие тоже. Но я чувствую, что я здесь лишний…
– Что ты, мой хороший. Все будет здорово, мы с тобой еще увидим небо в алмазах!
– Нет, я никому не нужен. Как же так, мама…
Я понял, что он переживает предательство близких, случившееся, может, первый раз в жизни.
– Ну как же, Лиза в тебе души не чает, Генрих любит и я. Дед, опять же, сменил гнев на милость.
– Деду понравился не я, а ты, твоя смелость и ум. А я… я решил уйти!
– Как же так, я не могу без тебя, ты мне нужен!
– Все мои навыки останутся с вами, шеф, я уже проверил – отключился, но немецкий вы не перестали понимать. Значит, и все остальные мои знания, хоть и немногие, сохранятся.
– Постой, Шурка, не уходи. Что ты, мой маленький, я уже свыкся с тобой, с нашими разговорами, ты мне как сын, я ведь там, в будущем, был уже стариком, как раз никому не нужным