– Представь, что существует скала, на вершине которой ровное плато. Подняться на скалу можно только по вырубленной в скале лестнице. Тибидохс – такая лестница. Я – одна из ее ступеней. Тысячи учеников наступают на меня, берут мои знания, поднимаются ввысь и – исчезают на плато, которого я даже не вижу. Вниз не спускается никто. Да и зачем благодарить ступеньку? За что? За то, что наступил на нее? Они переросли нас и исчезли где-то там, наверху.
Пока Зуби говорила, они уже миновали нишу. Таня скорее услышала, чем увидела, что Медузия остановилась и всем телом повернулась к Зуби.
– Ну-ну! Что за детский сад? «Переросли» – громко сказано. То, что заяц прыгает на вершине горы, еще не означает, что заяц выше горы. В остальном же, дорогая, ты меня удивляешь! Благодарности ожидают только попрошайки, подсказавшие тебе название улицы, на которой сидят с протянутой рукой. И не притворяйся, что не знаешь этого. У тебя обычная депрессия.
Великая Зуби не стала спорить.
– Ты всегда была рассудительной, Меди. Но не будешь же ты утверждать, что сама ничего не боишься? Особенно сейчас, после этого урагана, когда улетели драконы и явился тот, кому задолжал Древнир. Сразу три знака, один за другим – точно стук в дверь ночью! И Сарданапал, заметь, предвидел все еще раньше, если решился нарушить запрет и обучить магспирантов ратной магии!
Еще больше Таню изумил ответ Медузии. Слишком мало он походил на ее обычные, категоричные, точно в бронзе отлитые ответы.
– Я боюсь так давно, что устала бояться. Особенно сейчас.
Последние слова Медузии донеслись до Тани приглушенно. Шаги удалились. Таня не решилась выглянуть. Для нее так и осталось загадкой: знала ли Медузия, что она здесь, рядом, или была слишком погружена в свои мысли, чтобы заметить ее.
«А ведь они люди… такие же, как и мы. Такие же сомневающиеся, мятущиеся, с такими же слабостями… И тоже не всегда знающие, что, зачем и почему», – подумала Таня с внезапным ощущением близости.
Это было странное ощущение. Тот, кто пять лет назад казался непогрешимым и бесконечно мудрым, теперь виделся совсем иначе. Идеализм восприятия исчез, уступив место ощущению равенства. Первый вернейший признак взрослости, который при лучшем раскладе останется лет на десять. В худшем же – навсегда.
«Сарданапал собирается обучать нас ратной магии! А теперь вот и Медузия говорит о чем-то непонятном!» – подумала Таня. Эта простая, всего из двух звеньев, логическая цепочка завершалась выводом, который не мог не беспокоить.
С Лотковой и Ягуном Таня встретилась в «светлой» гостиной Жилого этажа.
– С ума сойти! Из нас растят военщину! И, самое неприятное, в такую рань! – зевая, жаловалась Лоткова.
Катя только что проснулась и выглядела крайне недовольной. Одиннадцать часов утра, по искреннему представлению Лотковой, было время, когда вурдалаки еще не улеглись в могилы и лишь ранние петухи мало-помалу продирают свои бройлерные очи.
Сейчас Лоткова сидела в кресле и пыталась сфокусировать