Лина объяснила:
– Говорит лучше нас с тобой – знаешь, как чешет по-русски, когда в Питер приезжает? Он и по-английски говорит, и по-французски – сюда ведь иногда иностранцы приезжают, а он тут на турбазе самый главный, ему нужно уметь с ними объясниться. Но на Украине по-русски говорить не хочет – хоть убей! Он еще не гуцул, он из Киева, а гуцулы вообще жуткие националисты. Я, чтоб проще было, сама уже по-ихнему выучилась – совсем нетрудно. А сказал он сейчас примерно, что мы хоть и не в роскоши, но будем вместе. Да? – и, раскрыв объятия, она внезапно бросилась к нему, обхватила за шею, горячо шепча: – Я без тебя вся истосковалась, Сереженька, ты даже представить не можешь, как скучала, честно! Все гадала: приедешь или не приедешь? Приехал! Серенький мой, ненаглядный мой!
Время тянулось чудесной сказкой – днем несравненная красота Лесистых Карпат и опрокинутая чаша неба над рекой Прут, а по ночам жаркие объятия и сводящий с ума шепот Лины. Первого мая на турбазе был праздничный вечер, и они, забыв обо всем, до полуночи танцевали, прижавшись друг к другу, и в эту ночь Сергей сказал:
– Мне кажется, что нам можно быть только вместе, а все остальное – парадокс и бессмыслица. Что ты на это скажешь?
– А что? – она пожала плечами. – Мы же не сможем пожениться, ты же знаешь.
– Почему? – его руки крепко стиснули ее обнаженные плечи, и Лина, удовлетворенно улыбнувшись в темноте, нарочито печальным тоном ответила:
– Потому что я разведенка, про меня всякое болтают, и твои родные тебе в жизни не разрешат. К тому же, у меня ребенок.
– Глупо, причем тут мои родные? Я сам за себя решаю, а твою дочку мы будем воспитывать вместе с нашими общими детьми.
– Ну… тогда я согласна.
Степанко, узнав, что они теперь жених и невеста, сказал, весело шевеля усами:
– Оце треба видзначати!
– Добре, хай буде, – весело согласилась Лина, – ладно, отметим, – она повернулась к Сергею и спросила: – У тебя как с финансами? А то народ требует отметить событие.
Столик заказали на открытой веранде небольшого ресторана, расположенного в уютном местечке на берегу реки. Играла музыка, гости – приехавшая из Ивано-Франковска Маша, Степанко и две приятные молодые пары с турбазы, с которыми Сергей и Лина успели подружиться, – пили за здоровье молодых, стол ломился от яств. Невеста сияла, но Сергей чувствовал себя отвратительно – от водки и жирной баранины у него ныла печень, а один вид толстых масляных блинов вызывал тошноту. В то время, как кто-то из гостей рассказывал анекдот, он выскользнул из-за стола и отправился искать туалет.
Когда Степанко, которого озабоченная невеста послала на поиски жениха, нашел его, вид у Сергея был самый жалкий. С лицом изжелта-бледного цвета он держался за бок и боялся отойти от унитаза – каждые пять минут у него возникал позыв на рвоту, а кишки сводило судорогой, заставляя сгибаться пополам.
– Я тебя сейчас до больницы мигом домчу, – мгновенно оценив обстановку, испуганно сказал Степанко на