– При чем тут я? – пожимал плечами дядя. – У меня своя семья и своя голова на плечах…
Но он был расстроен. Как же так, деканат факультета физики, интеллигентные люди с учеными степенями, профессора, известные по всей республике… Где, как не здесь ожидать широты взглядов? И вот тебе широта. Перепугались, как кролики!
Напоминать декану о справке дядя, конечно же, не пошел.
Не пошел за справкой и я. Так или иначе она будет получена, зачем мне соваться в деканат? Другое меня мучило: как быть с ребятами в группе? Не могу же я внезапно, без всяких объяснений, исчезнуть, как преступник, как вор! Рассказать правду? Не все меня поймут. Народ в группе хороший, но многие так далеки от наших бед и проблем…
Но одному человеку я просто должен был сказать правду. Ридвану.
…Мы дошли с Ридваном до его общежития и уселись напротив на холмике, поросшем молодой, совсем еще свежей травкой. Весеннее солнышко так ярко ее освещало, зелень просто насквозь просвечивала… Я держал в руках листок бумаги: Лёнька Коган записал для нас аккорды к новой песне Демиса Руссоса «Сувениры». И Ридван, поглядывая на листок, перебирал струны. Оба мы напевали. «Вот сейчас допоем, – думал я, – и тогда… Вот еще два аккорда…»
И только замолк последний, я сказал:
– Ридван, послушай…
Одним духом, не останавливаясь, я выложил все: и что мы собрались уезжать, и с чего это началось, и про Розу, и про Израиль, и про Мушеевых, и про Америку.
Ридван слушал молча, только брови поднимались все выше, выше.
– А как же институт? – растерянно пробормотал он, когда я закончил.
Я пожал плечами:
– Ну… Ведь и там есть институты.
Мы помолчали. Грустно глядя куда-то в сторону, Ридван опять начал наигрывать.
– Послушай-ка, Ридван, я не хочу, чтобы ребята… Ну, про Израиль, понимаешь?
Ридван кивнул:
– И не надо…
– Может, сказать, что отца посылают за границу? Тренером. Надолго, с семьей… Только вот куда, как ты думаешь?
– Скажи – в Афганистан, – немного оживившись, предложил Ридван. – Все-таки дружественная страна, туда посылают… Хочешь, я завтра начну всем рассказывать?
И вздохнув, он снова заиграл.
– А вот эту помнишь?
Мы запели.
У меня после этого стало как-то полегче на душе. Будто какую-то часть тяжести я переложил на крепкие плечи Ридвана. Выдумка, конечно, была до смешного наивной, но я старался не думать об этом. То есть я, конечно, понимал, что ребятам лапшу на уши не повесишь, они догадаются, куда я еду. Но я им даю понять, что не хочу разглашать это.
И намек был понят. Ребята вели себя со мной, как всегда, будто ничего не происходит. Никто меня не расспрашивал ни об Афганистане, ни об отъезде вообще. Очень чуткими оказались