И опять я чуть не задохнулся в кашле: девочка-то – уже не девочка. Подхожу, без замаха бью в лицо перекупу. И ногой – в упавшее лицо. Тварь! Она же ребёнок ещё! У неё даже первичные половые ещё не выросли! Поиграл – решил продать? Убил бы, если бы Пад не оттащил меня!
Прибежавшей страже Лилия объясняет ситуацию. Под крики и ропот возмущённой толпы вокруг. Барыня готовит штраф – выкуп за моё хулиганство. Но старший наряда добавил сапогом по морде перекупу, поверх моего, стража хватает урода и уволакивает. Девочка так и стоит, целя то в меня, то в Лилию, то в начкара острыми грудями с сосками, затвердевшими, как наконечники алых стрел, от страха и холода.
Начкар посмотрел на девочку, на Лилию, утвердился, что девочка теперь под надёжной рукой, склонил голову в почтительном жесте и пошёл вслед за своими людьми.
– Как тебя называла мама? – спросила Лилия у девочки.
– Боза, – дрожащим голосом проблеяла та в ответ. – Мамы больше нет. Никого – нет.
– Одевайся, Боза, – махнула рукой барыня. – Служи мне честно. И будет жизнь твоя хорошей. А худое удумаешь – ему отдам, – Лилия махнула на меня рукой. – Немой, улыбнись!
Зря она так. Девочка же икала потом почти час. До самой казни.
Глава 8
Это такое местное развлечение. На главной площади города готовят сцену. К полудню на площадь стекается народ. Массово. Сцена образована столбами, что щедро обкладывают вязанками хвороста и колотыми корнями деревьев. Огненное шоу – подумал я.
Ещё раз спрашиваю сам себя, откуда я такой – добренький, такой наивный – взялся в этом теле, в этом жестоком Мире?
К столбам люди в белых балахонах привязывают осужденных. Народ бурлит, обсуждая не бесчеловечность происходящего действа, а известные им подробности обвинительных приговоров, подробности опознания этих людей в качестве злодеев, подробности их задержания и пыток для получения чистосердечного признания. И действия самих Чистых – этих белых служек. Посмеиваясь, с предвкушением забавы, ожидая их неловкости и оплошности. Почему-то люди считают, что в Чистые идут не самые сообразительные парни, а самые тупые, самые ленивые, самые никчёмные. Типичные объекты подшучивания.
А вот у меня – холод разливается по телу. Ледяной, липкий ужас. Не могу поверить, что вот так вот – обыденно, более того – празднично – будут сжигать людей – заживо! О, боги! Куда я попал?! Чувствую бессильное отчаяние. Я не то, что не желаю участвовать в этом, видеть этого – не могу!
Что