– Какая война? – искренне удивился я.
– Как какая? На Ближнем Востоке. Египтяне ведь закрыли проливы.
Я опять напрягся – нет, с этим типом надо держать ухо востро – и пожал плечами. Как можно равнодушней и тоном, предлагающим закрыть тему, обронил:
– Не знаю.
– М-да, – генерал вдруг опечалился. – Я виноват, конечно. Забыл, что мы не в Гайд-парке…
– Деда! – одернула его Лена.
– Да-да… – помрачнев, сказал Петр Наумович.
– Знаете, был такой анекдот, – сказал я, не зная, как иначе разрядить обстановку, а может и «наливочка» подействовала, – англичанин и русский поспорили, в какой стране больше свободы, англичанин говорит: конечно, у нас, вот я, например, могу выйти на лужайку в Гайд-парке и публично заявить, что наша королева – дура! Подумаешь, сказал русский, я тоже могу выйти на Красную площадь и публично заявить, что ваша королева – дура.
Анекдот, как видно, оказался для Петра Наумовича «свежим», и он заразительно захохотал.
– Ну, раз такое дело, – он явно повеселел, – тогда последнюю. Всё, последнюю (это уже к Лене), – и стал разливать наливку. – Ваше здоровье!
Мы чокнулись.
– Только бы решились… – произнес он как-то в сторону.
– Надеюсь, что всё обойдется, – сказал я на всякий случай, хотя генерал и не смахивал на дешевого провокатора. – Пошумят и перестанут.
– Ну, нет, – Петр Наумович решительно покачал головой, – это не дворовая ссора! Там история узелок завязала.
– Да уж, – говорю, – где евреи, там непременно случится какая-нибудь история.
Генерал, ухмыльнувшись, погрозил мне пальцем.
– Напрасно иронизируете, молодой человек, оно так и есть. Где евреи – там… Да, если угодно: там и история. А где их нет, или если они покидают какие-то страны, то страны эти зачастую оказываются как бы вне истории…
– По-моему, тебе надо отдохнуть, – сказала Лена, разговор ей не нравился.
Но Петр Наумович гнул своё:
– Мы должны молиться (его «мы» не прошло мимо моих ушей, и я опять подумал, что может он действительно «скрытый»?), молиться! чтобы у них хватило решимости. Евреи должны воевать каждое десятилетие, чтобы хребет выпрямился. Впрочем, у них нет выбора. Есть эпохи, когда уже не люди, а боги вступают в спор…
Обмен книгами на этот раз не произошел, генерал, прочитав мне лекцию о значении Библии для мировой культуры, пообещал достать «нормальную» книгу («эту надо с лупой читать»). Перечить не было смысла: я был теперь заинтересован развивать контакты.
Лена, попрощавшись, ушла к себе. Генерал проводил меня до двери, однако, уже взявшись за ручку, неожиданно продолжил разговор:
– А вот интересно, Наум, у вас есть желание творить историю? Когда мы были молодые, это было для нас самым главным, а нынешняя молодежь… как-то стремится «уйти в частную жизнь». Или я не прав?
– Ну, – говорю, – тогда время было другое, и захочешь – не спрячешься. Да и вообще история нас не спрашивает.
– Ой-ли,