– Прости.
Она хотела оттолкнуть его, но передумала – хорошо было на его груди. Черт! Слишком хорошо! Она пыталась оттолкнуть его.
– Тихо, строптивица, тихо.
– Пусти.
– Как пожелаешь!
Перемирие закончилось в тот день, когда Соня пошла в школу… Соня переживала столько эмоций, не понимая, порой, их природу. Она хотела с кем-нибудь поделиться, но с кем? Слишком одиноко. Лишь Лекс. Вечно он появлялся в самый неподходящий момент: она только надумает взгрустнуть, может, даже похлюпать носом, а тут он, противный – и ну, выводить ее из себя. Вот сегодня дал такую затрещину – она даже закачалась. А думала-то она о насущном (третий день подряд девчонки шептались о поцелуях – кто, как и сколько целовался). Похоже, все уже обцеловались, кроме нее. Соня пришла расстроенная из школы, хотела запереться в комнате – ввалился Лекс. Его вообще-то никто не звал. Он сделал вид, что не понимает. Перепалка закончилась быстро в его пользу: взгрел по попе и усадил за латынь. Соня возненавидела его.
Aequam memento rebus in arduis servare mentem. – Старайся сохранить присутствие духа и в затруднительных обстоятельствах.
Certum voto pete finem. – Ставь себе лишь ясные цели.
Festina lente. – Торопись медленно.
Educa te ipsum! – Воспитай самого себя!
Она перевела все фразы. Теперь надо выбрать одну и написать развернутое эссе. Урод! Он просто урод! Она ненавидит его!!!
Через два часа он вошел снова без стука.
– Стучать не учили? – взвилась Соня.
– Я могу чему-то удивиться в твоей комнате? – спросил Лекс.
– Может, я здесь голая!
– И что? Не беспокойся, я не испугаюсь твоего тела. Со временем, полагаю, оно будет весьма привлекательным.
Злость Сони вышла за рамки – даже пальцы стали подрагивать. Она сейчас его… он сел рядом, совсем рядом, взял ее пальчики в свои руки, начал растирать.
– У тебя озноб.
– Нет, – неуверенно ответила Соня.
– Мне виднее.
Он не выпускал ее рук. Зачем-то даже поцеловал каждый пальчик. Соне стало приятно, пусть немного не по себе. Лекс заглянул в глаза. Оказывается, его взгляд может быть… странным… улыбка… Сердце стукнуло слишком громко. Она испугалась: вдруг кто-то услышит.
«Ничего не бойся, моя хорошая», – прошептали его губы.
«Совсем?» – спрашивали ее упрямые глаза.
«Совсем», – отвечали его.
«В жизни много чего надо бояться», – возмутился детский разум.
«Порой, бывает разумно бояться… Может, следует надеяться и верить?» – тихо спросил юноша.
– Надеяться