Расстрелян самолет в обед.
Да что вы знаете?
Как плача "скорая" записывает "дети"…
Они же не дожили до рассвета,
Разорванные бомбами родные наши дети.
После подвалов и расстрелянных домов
Они молчат по году наши дети.
Закрыли мир в себе – на этом свете
Они живые, но уже на том.
Их папы своим телом прикрывали,
А мамы в двадцать пять седыми стали.
Да что вы знаете?!
Как хоронили мать в воронке,
Расстрелян танком отчий дом.
Как трупы собирали по бетонке
В Камазы их грузили мы потом.
Да что вы знаете?!
Как мир смотрел на это шоу?
Четыре года длится сериал!
Как фейерверки "Градов"
Наш город на кусочки разрывал.
Да что вы знаете?!
Как брошена квартира,
В которой счастливо жила семья.
Родители, в которых сила от коммунизма все еще жила,
Они остались. "Не волнуйтесь, дети,
Ну кто нам дачу будет поливать?
А в восемнадцатой квартире тетя Маша!
Ну кто ей, дети, будет помогать?
И в камуфляже мальчики-соседи
Идут свой город с автоматом защищать
Их бабушка на остановке крестит
"Храни вас, детки, божья мать!"
Да что вы знаете?!
Как простыни мы рвали?
На складах уже не было бинтов.
Как в магазинах резко пусто стало,
Блокадой зажимали нас в кольцо.
Фанерой окна забивали от осколков
И АЗС в мешках с песком стоят
Там танки заправляют только-
Рефреном там – "ХРАНИ ВАС БОЖЬЯ МАТЬ"…
Да что вы знаете?!
Эта неудобная правда, некомфортная и никто не хотел оправдывать свое бессилие и свое равнодушие. Донбасс оставался один, Донбасс, который бросался на помощь – где-то наводнение и шахтеры перечисляли свои, тяжело заработанные, деньги для помощи, ехали восстанавливать после землетрясения дома, своими сильными руками и добрым сердцем всегда готовы были прийти на помощь.
Глава 7. Когда в дом пришла война.
Все уезжали от войны, кто как мог и куда мог. Старший сын выехал в Крым, увозил своих детей от войны. Младший уехал в Чехию, муж уехал тоже… Она осталась одна в своем дорогом сердцу доме. Страха в ее сердце не было.
Утром в 4-20 начинались обстрелы города из «Градов»… Самый сладкий сон. Двадцать ракет за двадцать секунд … Только взглядом можно провожать эти знаки смерти. И знаешь, что не успеешь добежать до бомбоубежища, что можешь только видеть из окна вспышки взрывов, черные клубы дым, огненные вихри и молить Бога, чтобы выжили те, кто попал под обстрел. Ежедневная утренняя чашка кофе, еще оставался запас ранее купленного, окно с пейзажем войны не разрушало ее сознание, а укрепляло мысль -«если я здесь, значит еще я нужна кому-то». Жизнь продолжалась в таком сюрреализме, что порой казалось вот проснусь и все