– Слушай, может, поговорим о чем-нибудь еще? Мне так надоела Морин.
– Ну, не назову ее своей мечтой, – заявил я, пригубив скотч (его крепости хватило бы, чтобы прожечь дыры в шкуре бизона). – Но когда-то мы с ней были приятелями, и мне просто интересно. Что именно с ней приключилось?
Она запрокинула свою светловолосую головку, вливая в себя порцию скотча, и я обратил внимание на ее белокожую, весьма хорошенькую шейку. Судя по тому, как красотка глотала неразбавленный напиток, у нее был талант к выпивке.
– Мне не следует тебе рассказывать, – начала она и улыбнулась. – Но если ты пообещаешь никому не говорить…
– Ни словечка…
– Ее лечат от наркозависимости. Но это строго между нами.
– Скверно?
Она пожала плечами:
– Достаточно скверно.
– Ну а пока кошка лежит в постели, мышки в пляс, да?
– Примерно так. Никто сюда и не суется. Похоже, пройдет еще немало времени, прежде чем она вернется к нормальной жизни. А пока она там лезет на стены и орет до потери пульса, работники расслабляются. Разве это не справедливо?
– Несомненно, и они имеют право расслабиться.
Она прикончила свой коктейль.
– А теперь оставим Морин в покое. Мне хватает ночных дежурств и без разговоров о ней.
– Так у тебя ночные смены? Какая жалость.
– Почему? – Зеленовато-голубые глаза загорелись.
– Я подумал, как будет здорово увезти тебя отсюда на вечер и показать кое-что.
– Это еще что?
– Ну, для начала отличную коллекцию гравюр.
Она захихикала:
– Если мне и может понравиться что-то больше, чем просто гравюра, так это коллекция гравюр.
Она встала и подошла к бутылке виски. Ее бедра покачивались так, что я сделал стойку, словно охотничья собака.
– Давай освежу твой коктейль, – продолжала она. – Ты совсем не пьешь.
– Он и без того свежий. Я начинаю приходить к мысли, что есть вещи поинтереснее выпивки.
– Правда? Я так и думала, что тебя осенит. – Она плеснула виски в свой бокал и на этот раз не потрудилась добавить содовой.
– А кто заботится о Морин днем? – спросил я, когда она двинулась обратно к козетке.
– Сестра Флемминг. Тебе она не понравится. Она мужененавистница.
– В самом деле?
Она присела рядом со мной, прижавшись бедром к бедру.
– А она нас не услышит?
– Даже если бы и услышала, это не важно, но она не услышит. Она в левом крыле, которое выходит на гаражи. Морин перевели туда, когда она начала орать.
Именно это я и хотел узнать.
– К черту мужененавистниц, – заявил я, положив руку на спинку козетки у нее за плечами.
Красотка прижалась ко мне.
– А ты не мужененавистница?
– Зависит от мужчины.
Ее лицо было так близко, что я прикоснулся губами к ее виску.
Кажется, ей понравилось.
– Как тебе это для начала?
– Очень ничего.
Я забрал