Элиспет наклонилась к ней, чтобы показать завернутого в одеяло ребенка, все еще связанного с матерью окровавленной пуповиной.
– Он маленький, – старая женщина улыбнулась, – но это из-за того, что он родился слишком рано. Как его имя?
– …Называйте… его… Сеоман… – прохрипела Сюзанна. – …это означает… «ожидание»… – Она повернулась к Моргенесу, казалось, хотела сказать что-то еще.
Доктор наклонился к ней, его седые волосы коснулись снежно-белой щеки, но ей не удалось произнести ни слова. Через мгновение она ахнула, темные глаза закатились так, что стали видны лишь белки, и девушка, державшая ее за руку, заплакала.
Рейчел почувствовала, что и у нее на глазах появились слезы, отвернулась и сделала вид, что занялась уборкой. Элиспет разрезала пуповину, последнее, что соединяло ребенка с умершей матерью.
В этот момент правая рука Сюзанны, которой она крепко вцепилась в собственные волосы, разжалась и соскользнула с кровати. Послышался стук, что-то маленькое и блестящее покатилось по половицам и остановилось у ноги доктора. Краем глаза Рейчел увидела, что Моргенес наклонился и поднял предмет. Он был совсем крошечным и легко спрятался в его ладони, а потом исчез в мешке.
Рейчел охватила ярость, но никто ничего не заметил. Она повернулась к Моргенесу, слезы все еще стояли у нее в глазах, но на лице доктора застыла такая скорбь, что она не сумела произнести ни слова.
– Он будет Сеоманом, – сказал доктор, в его глазах появилось странное выражение, он шагнул к Рейчел и внезапно охрипшим голосом сказал: – Ты должна о нем позаботиться, Рейчел. Ты же знаешь, что его родители мертвы.
У нее перехватило в горле. Рейчел едва не соскользнула со стула и опомнилась только в самый последний момент. Задремать при свете дня – ей стало ужасно стыдно! Впрочем, это лишь напомнило, как преступно много времени она провела сегодня на ногах, пытаясь сделать работу сразу трех отсутствовавших девушек… и Саймона.
Ей требовалось подышать свежим воздухом. Стоять на стуле и размахивать метлой как безумная, – стоит ли удивляться, что она едва не упала в обморок. Ей было просто необходимо ненадолго выйти наружу. Видит бог, она слишком мало бывает на свежем воздухе. Этот Саймон, такой вредный мальчишка.
Конечно, они его вырастили, она и горничные. У Сюзанны не нашлось никаких родственников, и никто ничего не знал об ее утонувшем муже Илференде, и они оставили мальчика у себя. Рейчел делала вид, что ей это не нужно, но она бы не отдала его – как никогда не предала бы своего короля или оставила постели неубранными. Именно Рейчел назвала его Саймон. Все, кто находились на службе у короля Джона, получали имена его родного острова, Варинстен. Ей казалось, что «Саймон» ближе всего к Сеоману – так он стал Саймоном.
Рейчел медленно спустилась по лестнице на нижний этаж, чувствуя, как у нее дрожат ноги, и пожалела, что не захватила с собой плащ, на улице было морозно. Дверь со скрипом медленно отворилась – она была очень тяжелой, и петли давно следовало