Он хлестнул меня по щеке обратной стороной кисти, я почувствовал вкус крови, голова мотнулась по занесенной снегом булыжной мостовой.
Я свернулся клубочком, а он шипел на меня:
– И имей в виду: Мельничная улица и Мельничный рынок – это все мой участок, так что ты! сюда! никогда! больше! не суйся! – Каждое слово сопровождалось ударом дубинки. – Понял?
Я лежал и трясся на развороченном снегу, надеясь, что это все. Что он теперь уйдет.
– Понял, ты?
Он пнул меня в живот, и я почувствовал, как внутри у меня что-то оборвалось.
Я вскрикнул и, должно быть, что-то пробормотал. Видя, что я не встаю, он пнул меня снова, потом ушел.
Наверное, я потерял сознание или некоторое время лежал в забытьи. Когда я, наконец, очнулся, уже смеркалось. Я промерз до мозга костей. Я долго ползал по грязному снегу и отсыревшему мусору, нащупывая серебряный пенни. Пальцы так онемели от холода, что почти не двигались.
Один глаз у меня заплыл, и во рту стоял вкус крови, но я все равно искал, пока не угасли последние отсветы заката. И даже после того как переулок утонул в непроглядной тьме, я все просеивал снег сквозь пальцы, хотя в глубине души и знал, что руки у меня настолько онемели, что я не нащупаю монету, даже если она мне и попадется.
Я по стеночке поднялся на ноги и побрел прочь. Шел я медленно, из-за ушибленной ноги. На каждом шагу ногу пронзала боль, и я хватался за стены, чтобы не переносить вес на нее.
Я спустился в Приморье, ту часть города, где я чувствовал себя более или менее дома. Нога онемела и одеревенела от холода, и, хотя разумную часть меня это тревожило, практическая моя половина была только рада, что хоть одна часть тела больше не болит.
До моего тайного убежища было несколько миль, а шел я очень медленно. В какой-то момент я, наверное, упал. Этого я не помню, зато помню, как я лежал в снегу и как там было на удивление уютно. Я чувствовал, как сон окутывает меня плотным одеялом, похожим на смерть.
Я закрыл глаза. Я помню глубокую тишину, что царила вокруг, на пустынной улице. Я слишком оцепенел и устал, так что мне было не особенно страшно. В бреду смерть представлялась мне огромной птицей с крыльями из пламени и тени. Она кружила надо мной и терпеливо ждала, ждала меня…
Я уснул, и огромная птица окутала меня своими пылающими крыльями. Мне приснилось восхитительное тепло. Потом птица вонзила в меня свои когти, раздирая меня…
Нет, это была просто боль в переломанных ребрах. Кто-то перевернул меня на спину.
Я открыл затуманенные глаза и увидел, что надо мной стоит демон. В помрачении рассудка, когда я мог поверить во что угодно, вид человека в демонской маске заставил меня очнуться, соблазнительное тепло, которое только что меня окутывало, развеялось, оставив мое тело безвольным и тяжким, как свинец.
– Ну да! Я же тебе говорил. Тут ребенок в снегу!
Демон поднял меня на ноги.
Теперь, очнувшись, я увидел, что маска у него сплошь черная. То был Энканис, владыка