Офицеры козырнули и торопливо покинули кабинет комбата. Майор потянулся за кружкой. Бардак, да и только. Нужны ежовые рукавицы, чтобы навести в части порядок, но возиться со всем этим комбату было откровенно лень. За восемь лет практически безвылазного сидения в этой и богом, и чертом забытой глухомани к службе у комбата выработалась крайняя степень отвращения. Какой смысл надрываться и разбиваться в лепешку, делая из стада не понимающих по-русски и двух слов дехкан более-менее результативное подразделение, если никто не оценит его усилий? Начальству всё равно наплевать на затерянный в тайге стройбат, лишь бы он там был, хотя бы на бумаге, и уже отлично. Никто не желает служить в такой заднице, от которой до ближайшего города с аж стотысячным населением добрых сто тридцать километров по убитой таёжной дороге, гарантированно преодолеть которые можно только зимой, когда замёрзнут многочисленные болота.
Эта должность для комбата была сродни пожизненному заключению. Работай, не работай – результат неизменно будет одним и тем же: будешь рулить этой задницей до пенсии, и нет ни малейшего шанса отсюда выбраться. Часть имеет хорошие показатели – отлично, командир на своём месте, пусть и дальше его занимает. Если показатели плохие – тем более пускай сидит, не дорос ещё до перевода. За долгие годы службы комбат отлично уразумел этот нехитрый принцип начальства и давно уже перестал напрягаться на службе, чтобы не усложнять себе жизнь. В отличие от СССР, его часть не разваливается, и то хорошо. Остальное не волнует командование, почему же тогда оно должно волновать его? И сентябрьское происшествие только укрепило комбата в этом мнении. Когда у рядового Джуманиязова в буквальном смысле съехала крыша и он убежал в тайгу, где его нашли с изувеченной рукой в совершенно недееспособном состоянии, что произошло? А ничего. В другом месте разразился бы грандиозный скандал, но его, комбата, лишь пожурили в короткой телефонограмме. Джуманиязова увезли в госпиталь и списали, а через пару недель о случившемся никто и не вспоминал. И неудивительно. Стройбат в глуши – какие ещё есть вопросы? Так что проявлять давно потерянный к службе интерес майор не собирался. Но вот хорошенько выдрать начальника подсобного хозяйства следует, списывать свиней столь откровенно наглым образом – это уже перебор. Если не хочет делиться, то заменить его на более сообразительного прапорщика – дело двух минут.
– Разрешите, Леонид Константинович? – Входная дверь отворилась, и на пороге показался начальник медицинской службы.
– Входите, Павел Андреевич, – разрешил майор, бросая взгляд на часы, – что-то вы сегодня припозднились.
Главный медик батальона, ещё совсем мальчишка, недавно окончил Военно-медицинскую академию. Он не прослужил в его части и двух лет, однако комбат сознательно выделял его из общей массы офицеров. Всё-таки медицина, единственный хорошо квалифицированный врач на весь батальон и заодно на добрые километров восемьдесят вокруг. Случись что непредвиденное, кроме него, обратиться будет не к кому,