Абу Зейдан и его сподвижники поклонялись огню с фанатизмом пироманьяков. Зэкам запрещалось иметь при себе средства добывания огня, а курить разрешалось лишь на прогулке, прикуривая сигареты от зажигалки надзирателя и друг у друга. Однако Факельщики, словно пещерные дикари, научились добывать огонь без помощи зажигалок и спичек. Они изобрели десятки таких способов, и за ними денно и нощно требовался глаз да глаз. Особенно после того, как двое самых чокнутых из них проявили величайшую по их меркам доблесть – совершили акт самосожжения. От чего, поговаривают, даже сам Абу Зейдан пришел в ужас. Объявив самоубийц святыми, он заявил, что их жертвы во имя свободы оказались более чем достаточны. Поэтому другим братьям-факельщикам повторять сей беспримерный подвиг категорически запрещено. Да, самосожжение весьма почетно, подчеркнул генерал, но если каждый борец за свободу начнет вдохновлять своей добровольной гибелью других борцов, кто же в итоге останется в строю и продолжит борьбу за общее дело?
Аргумент подействовал. И с тех пор желающие поджарить себя ради светлых идеалов среди Факельщиков не появлялись. Банда вернулась к обычной практике поджигания матрасов, против чего Абу Зейдан уже не возражал. Возражала администрация. Вот только чем урезонить поджигателей, которым все равно не светит выйти на свободу до конца жизни? Карцером? Ван Хейс лично распорядился впаивать за это штрафные наказания даже больше, чем за убийства других зэков. И что в итоге? Долгая отсидка в ШИЗО превращала факельщика в настоящего мученика. Чем он и гордился, когда выходил оттуда, и обретал среди собратьев еще больший авторитет.
Куприянов – бывший ликвидатор русского Ведомства – за двадцать лет своей шпионской деятельности на Ближнем Востоке перебил немало тамошних «борцов за свободу». И за свою неуловимость заработал в тех краях прозвище Безликий. Поэтому немудрено, что огнепоклонники Абу Зейдана сразу воспылали к нему праведным гневом. И стали нападать на него то поодиночке, то компанией.
Выходило это у них с переменным успехом.
Героев-одиночек держащий ушки на макушке Кальтер вычислял еще до того, как те на него набрасывались; вечно возбужденные Факельщики плохо умели скрывать свои намерения. С этими героями Куприянов особо не свирепствовал. Он просто делал им больно так, чтобы они сами от него отстали, – зачем почем зря напрашиваться на карцер?
С вражескими группами все обстояло сложнее. Здесь уже Куприянов отбивался в полную силу всеми подручными средствами. Пару раз ему везло, и он переживал такие драки без последствий. Но в остальных случаях его неизбежно отправляли в лазарет, где он приходил в себя по нескольку дней.
Возможно, все обернулось