А потом мы уселись на гребне, зачарованно глядя вдаль. Сколько мы так просидели? Здесь минута могла превратиться в часы, а часы пролетали в минуту, и только неспешный ход солнца напоминал нам о том, что всё так же крутится календарь и всё так же бежит равнодушное время.
–Как хорошо тут должно быть на закате!..
–А я больше люблю рассвет…
–…всё становится призрачным, сказочным!..
–…встаёт солнце, и прячутся тени…
–…всё темнеет, обретает глубину!..
–…всё освещается, проясняется…
–…и ты будто оказываешься в другом мире!..
–…и ты будто возвращаешься к жизни.
Осторожно, шаг за шагом, продавливая листы железа, мы спустились на чердак. В тёмном углу, под деревянными балками, забился голубь. Взметнувшись, он неуклюже вылетел в окно, оставив после себя горстку перьев.
–Смотри, – прошептал Кирилл и подошёл к балкам. Там лежала завёрнутая в полиэтилен книга. Кирилл распотрошил обёртку и наугад раскрыл книгу:
–Какой-то артефакт.
В тусклом свете подъезда мы смогли разглядеть находку. Это был большого формата блокнот с плотной, под кожу, обложкой. Несколько страниц были исписаны от руки; я бегло просмотрела их, раздумывая, почему блокнот хранился на чердаке.
–Может, это сектантский кодекс? – пошутил Кирилл. – Ладно, пойдём.
–А с этим что делать?
–Возьмём пока.
Мы вышли из переулка и зашагали к набережной Невы.
–Занятная штуковина, – задумчиво сказала я, на ходу разглядывая обложку книги. – Мне всегда нравились – не знаю, как бы это назвать – материальные свидетельства минувших дней… Посуда, одежда, черновики, письма… Особенно письма. Жил человек, и вот его не стало, а читаешь его письма, видишь его почерк – и человек оживает вновь.
–Да уж, это не какие-нибудь эсэмэски или электронные сообщения…
–Всё, что останется от нас, виртуально…
–А это, считай, ничего…
Нева весело золотилась крупной рябью, и белые завитки, разбегавшиеся от катеров, наперегонки мчались к гранитным берегам. Лёгкие облака оплетали ярко-синее небо. Мы встали у парапета. С реки дул лёгкий, едва осязаемый ветер; он леденил кончики пальцев и нёс в себе запах солнца. Я замерла, не поверив, а поверив, улыбнулась: это был тот самый ветер, который я искала, ветер, летевший из детства, ветер, суливший, что всё будет хорошо.
–Хорошо как – ветер, – сказал вдруг Кирилл.
–Что? – я изумлённо взглянула на него: он, уже не первый раз, будто читал мои мысли.
–Хорошо, говорю, ветер…
–Да…
Мы подошли к музею-квартире Пушкина и свернули в залитый солнцем двор. Экскурсовод, молодой