Анжелина ушам своим не верила – настолько спокойно, размеренно, даже устало говорила Джиа. Неужели ее ожидает то же усталое смирение, просто «помолись и живи дальше»? Продолжать жить ради чего? Она что, должна просто печально кивнуть, благосклонно принять утрату, встать и начать уборку в доме? Как она может хранить память о нем в сердце, если сердце разбито? Боже правый, да она не уверена, переживет ли вообще сегодняшний день, не говоря уже о будущей неделе, будущем годе, да и вообще справится ли с этим хоть когда-нибудь. Анжелине жаль было Джиа. Но себя она жалела еще больше.
– Я что, уже должна утешиться после смерти мужа? – мрачно буркнула она. – Ради всего святого, мы же только что похоронили его. И я не собираюсь по магазинам, потому что в доме полно продуктов, приготовленных для праздника, который, разумеется, теперь не состоится, но еды у меня достаточно, чтобы накормить целую армию.
Джиа задумчиво помешала свой кофе.
– Скажи, Джиа, за что мне это? Это наказание? Что я сделала? Была слишком счастливой? Потому что люди не должны быть настолько счастливы? Почему это произошло?
Джиа отхлебнула кофе, нацепила очки.
– Почему? – повторила Анжелина.
– Хорошо, не ходи по магазинам, если не хочешь.
Анжелина затихла. Она понимала, что Джиа желает ей добра. Сама она, пожалуй, не смогла бы поступать так же, доведись им поменяться ролями.
– Мне все равно, Ма, – устало вздохнула Анжелина. – Мне все равно, даже если никогда больше не встану к плите.
– Ты завтракала?
– Кофе пила.
– Я приготовлю тебе что-нибудь. – Джиа поднялась из-за стола, громко скрипнув стулом.
– Я не хочу есть.
Джиа достала из шкафа фартук, туго затянула его на талии.
– Хочешь, просто сама не понимаешь. Только супчик, немножко brodo[5].
При упоминании о супе в животе у Анжелины громко заурчало.
– Ну ладно.
Джиа зажгла газ, достала кастрюлю. Раздавила ножом два зубчика чеснока, мелко порубила их и обжарила в оливковом масле, добавив кусочек сливочного. Всыпала немного муки, подрумянила в масле, чуть посолила, потом увеличила огонь и медленно влила чашку куриного бульона из холодильника, помешивая, пока суп не загустел. Затем взбила в миске два яйца с пригоршней тертого пармезана и аккуратно влила смесь в суп, где та превратилась в аппетитные золотистые пряди.
Джиа выбрала большую керамическую плошку, налила в нее суп, посыпала свежемолотым черным перцем и поставила перед Анжелиной – вместе с ложкой и салфеткой.
– Страччиателла. Для тебя.
Анжелина склонилась над плошкой. Душистый пар окутал ее лицо, прикрытые глаза. Она взяла ложку, нехотя подцепила кусочек яичной смеси, а Джиа вернулась к своему кофе – с равнодушием опытной матери, которой безразлично, будет съедено приготовленное ею или нет.
Анжелина украдкой покосилась на свекровь и занялась супом; невозможно устоять перед ароматом поджаренного хлеба и острым запахом чеснока, смешанными с живительной, целебной силой