В семидесятипятилетнем профессоре Стернбахе, увы, в этот момент берет верх то, что быть может менее всего было нужно – глубинное, ничем до конца дней неискоренимое, выработанное тысячелетними бедами его предков ощущение, что от судьбы не уйдешь и если она стучится в двери, если погромщики с мечами, саблями или просто косами ломятся в дверь, чтобы перерезать тех, кто стоит за дверью, то последнее мужество и достоинство состоит не в том, как покажется, чтобы отчаянно и напрасно трепыхаться, а в том, чтобы судьбу спокойно и покорно принять.
– Глубокоуважаемый, пан ректор! – мудро, мягко, чуть ли не по отечески ласково начинает Стернбах – у Вас нет причин терзать себя… Ни у кого не вызывает сомнений Ваша самоотверженная, беззаветная преданность делу, Ваше отцовское радение об Университете. Вы поступили правильно и разумно, как единственно могли поступить в сложившейся ситуации… как на Вашем месте, дорогой мой, поступил бы каждый, поверьте – каждый, и в том числе я сам… Стернбах делает паузу… Тадеуш! – вдруг обращается он без обиняков, сразу к делу и напрямик, сурово, серьезно, как врач, должный сообщить пациенту, что тот смертельно болен и слишком долго не протянет – в происходящих событиях может быть замыслено и произойти что угодно, и Ваши опасения не кажутся мне беспочвенными, и я не буду пытаться обнадежить вас, напротив – хочу, чтобы Вы шли в предстоящее с открытыми глазами! Всё то, чего мы оба так ясно опасаемся, действительно и вполне вероятно может произойти. И всё же – Вы приняли правильное решение и поступаете правильно, я, как старейший и почетный профессор Университета, поддерживаю Вас всемерно и до конца разделяю с Вами ответственность. Тадеуш! Мы не подпольщики. Мы не солдаты. Мы не офицеры польского Генштаба, которого более нет. Мы – ученые. Мы достойно прожили и прошли наши жизни, сделав это другим, близким нам образом, и должны бороться другим образом! Вы совершенно верно увидели линию поведения в сложившихся обстоятельствах два месяца назад – мы должны бороться прежде всего нашей готовностью организовать нормальный учебный процесс, и мы до сих пор это и делали. Но еще более –