– Ах… да оставьте же меня… – едва смогла выговорить она, отплевываясь и задыхаясь. – Уберите руки, кто вы?
– Ложитесь и поменьше разговаривайте, – сказал тот, кого называли Владимиром. – Не бойтесь, вас не обидят. Напрасно вы это сделали, Софья Николаевна. Если бы мы с Северьяном не успели в последний момент… Поверьте, таким образом ничего нельзя исправить.
Софья села. Кружилась голова, отчаянно болела грудь, перед глазами плавали мутные желтые пятна. Не выдержав, она легла снова, на живот, подсунув под голову скрещенные руки, и какое-то время лежала неподвижно, с закрытыми глазами, находясь между сном и явью. Кто-то накрыл ее тяжелым, кисло пахнущим зипуном. До Софьи доносилась негромкая перебранка двух мужских голосов, хруст ломаемых сучьев, к которому скоро примешалось веселое потрескивание костра, и под зипун медленно вползло тепло.
– Кто вы? – спросила Софья, не открывая глаз. – Зачем вы мне помешали?
– Во-первых, помешал вам не я, а Северьян, – ответил тот же спокойный голос. – Он первым заметил вас и в воду прыгнул тоже первым. Я пошел вторым номером, но как раз мне посчастливилось вас найти. Вы знаете, что зацепились платьем за донную корягу и я довольно долго провозился с вами, пока сумел поднять? Софья Николаевна, так шутить с судьбой нельзя.
Только сейчас, во второй раз услышав, как незнакомец называет ее по имени, Софья почуяла неладное. С невероятным трудом она приподнялась на локте, взглянула в лицо стоящего на коленях у разгорающегося костра мужчины… и, ахнув, зажмурилась. Это был светлоглазый мартемьяновский приказчик, ожидавший ее утром на подводе посреди двора.
– Подите прочь, – хрипло сказала она. – Какое вам дело до меня, до моей судьбы? Вы… хамов прихвостень!
– Эка она вас, барин! – ухмыльнулся второй, Северьян, – помоложе, почернее, понахальнее, похожий на красивого цыгана, чуть поодаль ломавший об колено один за другим сосновые сучья. – Вот она и благодарность за спасение!
– Замолчи, – приказал Владимир все так же невозмутимо, ничуть не обиженно. На Софью он не смотрел, занимаясь огнем, а она говорила – с нарастающей яростью:
– Что вы сделали, зачем? Кто вас просил вмешиваться? Что вы знаете?! Меня родной брат продал вашему… вашему… этой сволочи, продал за пятнадцать тысяч, за карточный долг! Что я должна была делать, по-вашему?! Уложить вещи в узелок и ехать с вами на телеге? Как купленная дворовая?!
– Почему бы вам было просто не убежать? – поинтересовался Владимир.
– Мне некуда бежать! – отчаянно выкрикнула Софья. – Родственников в городе у меня нет, а московским я не нужна! Денег тоже нет! Выполнять черную работу я не умею, не кончала ни курсов, ни института, не обучена языкам…
– Вам кто-нибудь говорил о том, что вы великолепно поете? Я не большой знаток, но знаю, что поставленный от природы голос – большая редкость. Вы специально