Никто не хотел учить дебилов. Некоторые педагоги и одного дня не выдерживали. Временные учителя уходили и больше не возвращались. За год в трудном классе, состоящем из трудных подростков, сменились не меньше пятнадцати педагогов. Это не считая бесконечного количества случаев, когда приходилось вызывать замену, потому что преподаватель просто сбегал с урока.
К счастью, большинство учеников семьсот семьдесят седьмой школы никак нельзя было отнести к дебилам. Иеронимус об этом отлично знал, но половину каждого школьного дня его преследовало ощущение, что он живет в мире, населенном дебилами. Их бешеные вопли по любому поводу, привычка поднимать кошмарный шум из-за каждого пустяка, неспособность усидеть на месте больше тридцати секунд подряд, постоянное обзывательство, невообразимый жаргон, весь этот вульгарный и неуправляемый дебильный мирок странным образом нашел себе место в сердце Иеронимуса. Стопроцентник потихоньку сам стал частью их жизни. Сидя в битком набитом классе, он занимал особое, привилегированное положение: он мог наблюдать, потому что его не трогали, а не трогали его потому, что он был демон-убийца.
Иеронимус единственный в классе делал домашние задания, вовсю пользуясь тем, что материал им давали совсем легкий, и получал вполне приличные отметки на контрольных и экзаменах. Постепенно от него перестали шарахаться, и он обнаружил, что у него даже завелись друзья в этом дурдоме. Были у них и положительные качества, которых не хватало ученикам в классе для одаренных. Например, дебилы никогда ничего из себя не строили. Они были до грубости честны. Не лицемерили, изображая хорошее отношение. За жестокостью, анархией и слезливой сентиментальностью скрывался свой кодекс поведения – кодекс дебилов. Через несколько месяцев Иеронимус начал понимать основные правила этого кодекса и научился общаться с одноклассниками. Это было увлекательно! Его начали считать «умником», и постепенно, очень постепенно, дебилы стали изредка спрашивать его о чем-нибудь, связанном с учебой. С этих пор он сделался своеобразным посредником между учениками и очередным мимолетным учителем. Он стал в классе своим и даже получил дебильное имя. Дебилы недолго думая взяли и выбросили первые четыре слога имени «Иеронимус». Отныне он был просто Мус – дебил, который доказал, что проблема коррекционного класса не в домашних заданиях по физике и математике, а в том, как «хренов глюкнутый препод