Смятение и покой. Стихи. Нина Юшкова

из горлышка хлебая,

      Да по солнечной по этой стороне,

      Не махнешь ушедшему трамваю,

      Улыбаясь мыслям и весне.

      Ну а я, в трамвае проезжая,

      Зная, что тебя на свете нет,

      Радостно и горько обмирая,

      Вдруг знакомый вижу силуэт.

***

      Жалела? – Мстила. Инстинкт гиены —

      Добить, добить ослабшего льва.

      Бабья злоба кипела в венах,

      Горящей смолой текли слова.

      – Что – погулял? Прошло твое время!

      Бросил с ребенком! Пил! Предавал! —

      Молотом в темя! Молотом в темя!

      – Где твои девки? Что не позвал?

      Ночью прижалась к худому телу.

      Слезы просачивались из-под век.

      Что же я делаю, что же я делаю…

      Ты мой единственный человек…

      – Можно я… – Нет. – Выбор мученье-

      Боли до судорог, немощь до слез.

      Традиционное наше леченье —

      Сорок градусов – лучший наркоз.

      Вот уже ходишь едва-едва ты.

      Вот уж с постели почти не встаешь.

      – Ты же подохнешь, подохнешь, проклятый!

      Чего ты боишься?! Чего ты ждешь?!

      Ошметки ярости харкая с кровью,

      В дребезги чашки. – Звонить не смей!

      Лечи любовью! Лечи любовью!!!

      К черту больницы! К черту врачей!

      * * *

      Свободы хотела? Зажрись, сука.

      Крови хотела? Купайся в крови.

      В вое «скорой» – смертная мука.

      Любимый! Живи! Живи! Живи!

      На кладбище

      Гвоздём вспорола ногу. След кривой

      С кровавыми подтёками пролёг

      По белой плоти. Так же точно

      Вспорол он память, подсознанья корку,

      Присохшую, тяжёлую броню,

      Которая надёжно скрыла боль.

      И боли не было.

      Пора сорвать её.

      Расковырять открывшуюся рану.

      А если раны нет? Иль монолит?