Но все же для большинства наших собеседников это было первое обнародование своей истории, которую часто даже внутри семьи не проговаривали. Это была, если хотите, реабилитация, важный психологический момент для рассказчиков и их родственников.
Я был в отпуске, когда мне прислали книжку на вычитку. Я попытался сделать это как можно скорее, но больше трех историй за раз осилить было просто нереально – настолько зашкаливал депрессивный фон. Люди рассказывали не только об аресте близкого человека, но и обо всех перипетиях жизни после этого: как дети оставались одни, перемещались по стране, пытались устроить свои судьбы.
Из аудиоспектакля «Маршрут памяти» — свидетельствует Владислав Грейсман, сын репрессированного Константина Грейсмана:
«Вначале отцу даже предложили хорошую работу – в областном управлении торговли. Это с подачи НКВД так поступали, чтобы никто ничего худого не ожидал. А потом папу арестовали.
У меня есть документ – протокол обыска. 9 ноября 1937 года в полночь к нам пришли. Их было двое. У ворот стояла машина. Позвали соседа как понятого. Меня с кровати подняли и все обыскали. Надо заметить, что отец нисколько не волновался, говорил, что это какое-то недоразумение и он завтра придет домой. Отец даже свои вставные зубы не взял. Больше папу мы не видели».
Когда мы начинали работать с этой темой, она подавалась в музейных и иных культурных проектах, в основном как противостояние «палач – жертва». И наш «Маршрут памяти» во многом повествование от лица «жертв». Это вызывает сопереживание. Но мы поняли, что такого способа погружения в тему недостаточно. Наше социсследование показало, что у людей от 18 лет и старше, независимо от поколения, есть жесткий блок на тему репрессий. Такая психологическая железобетонная стена, через которую крайне сложно пробиться. Мы старались подать тему так, чтобы эта стена начала уменьшаться. Чтобы мы не просто жили с этим прошлым, а наконец прожили его.
На «Маршруте памяти» наши зрители, несомненно, испытывают сильные эмоции, им трудно остаться равнодушными. Но насколько этот опыт помогает им в дальнейшей жизни? Не травмирует ли их он?
По нашей задумке этот опыт должен учить человечности. Поэтому мы решили создать еще и иммерсивный спектакль на самом мемориале – он работает совершенно иначе, чем «Маршрут». Если во время «Маршрута» люди путешествуют по чужим историям, то на мемориале они сами становятся героями спектакля.
Например, оказываются на чтении уголовного дела – как в качестве обвиняемых, так и в качестве