Площадки для прогулок регулярно чередовались. В первый раз я вышел на ту, что была средних размеров, довольно просторной. Я стоял у входа, изучая обстановку. Одна часть заключённых разбилась на группки и начала прохаживаться туда-сюда, разминая конечности. Другая, расстелив газеты или полотенца, уселась играть в карты. Кому-то сбросили из окна свежесваренный кофе в пластиковой бутылке, и тот принялся его делить с товарищами. В глаза бросился также качок, который громко переговаривался с кем-то через огромную трещину в бетонной стене. Блеснул кошачьими глазами подозвавший меня к себе итальянец. Я подошёл не спеша, давая понять, что знаю себе цену.
– Ты здесь за героин? Три кило? Первый раз за решёткой?
Я остолбенел, пораженный скорости, с которой в этих стенах распространяется информация.
Удовлетворив любопытство итальянца, я зашагал по сухому бетону. Как-то интуитивно сделал серьёзное лицо, расправил ссутулившиеся от школьной сумки плечи, а спустя несколько месяцев я вообще занялся спортом. Я стану качаться, не только чтобы быстрее улетало время, но и ещё понимая, что мышцы не обязательно пускать в дело, чтобы вызвать к себе уважение. В этом маленьком мире имеет особую важность то, как ты себя преподнесешь. Нельзя показывать, что ты слаб, а то найдутся волки, жаждущие «покусать» захворавшее животное. Позволишь вытереть об себя ноги одному – это начнут делать и другие.
– Ты русский? Привет, меня зовут Сергей, – обратился ко мне парень, стоявший у трещины-телефона в стене.
– Мы молдаване. – Он указал ещё на двоих, стоявших рядом.
Я в двух словах описал моё положение.
– Ну, ты, если проблемы у тебя какие-то будут, ты говори – поможем. Там, если обижать кто будет.
– Спасибо.
Сразу после прогулки он передал мне упаковку печенья и спросил, нужно ли мне что-то из одежды.
Через пару недель я зайду к нему, ещё одному молдаванину и румыну в гости в камеру. Они меня угостят борщом, вином, расспросят обо мне и моей стране. После чего меня обеспечат всем необходимым для написания и отправки письма. Первого письма домой после почти уже месяца моего отсутствия. Да, уже прошёл почти целый месяц, а я так ни разу и не выходил на связь со своими родными, не имею адвоката и нахожусь без малейшего предположения, сколько мне тут ещё быть. Я так долго тянул с письмом, потому что всё это время отходил от шока. Мой мозг будто пережил некроз, и ему нужно было несколько недель, чтобы оправиться.
Коротая время, играя в брисколу26, Джованни и Сальваторе хлопали картами по столу. Я молча сидел, делая вид, что смотрю телевизор. Краем уха услышал музыку. Арабские мотивы. Голос был мелодичный, мужской, но в нём ощущалась тоска. Наверно, это была тоска по дому. Наверно. Ведь, как мне сначала померещилось, голос доносился не из телевизора или радиоприёмника. Голос, уносивший сознание