не рвался выйти из квартиры, но были исключения, когда он это делал с удовольствием. Исключением этим были маленькие детишки из нашего двора. Они хорошо знали Грозного, единственную собаку в нашем пятиэтажном четырехподъездном доме, а он, видимо, когда-то сумел принять участие в их играх и беготне, отметив у себя в памяти, что вот с этими маленькими людьми вполне можно иметь дело, оставив дома свой внешне грозный вид и характер, то есть просто расслабиться. Дети это тоже поняли и приняли его в свой круг. Поэтому сначала было удивительно, но потом мы привыкли к тому, что иногда они появлялись у порога нашей квартиры и спрашивали: «А Грозный пойдет гулять?» «Надо спросить его самого», – отвечали мы, но поскольку спрашиваемый тут же при первых звуках детских голосов появлялся в прихожей, всем своим радостным видом давая понять, что, конечно же, он пойдет, то нам не оставалось ничего другого, как дать согласие. Он гулял и играл с ними столько, сколько детям позволяли их родители, и потом возвращался домой сопровождаемый своими друзьями, которые кричали ему «Пока!».
