Я старательно осваивал книги, описывал его опыты, всё увереннее и увереннее справлялся в лаборатории. Антуан заметно состарился, и вскоре я стал узнавать в нем того месье, которого увидел, будучи пятнадцатилетним мальчишкой. Я уже догадывался, что совсем скоро вновь услышу его приказ – искать помощницу Милене. Так и случилось.
С тяжелым сердцем я отправился на поиски. Я специально высматривал некрасивых девушек с каким нибудь дефектом, будто полагая, что им меньше хочется жить, нежели прекрасным созданиям, юность которых станет лишь вспышкой в руках Брута.
Вскоре я привел хромую Эльзу. Она плохо слышала и мало говорила. Через неделю она пропала. За ней последовали Франсуаза, Мария, Полет, Эстер… Череда не совсем здоровых девиц дарила Бруту от силы год. Однажды он аккуратно намекнул, что у меня плохой вкус и что в моем возрасте пора бы быть избирательней. Карин, Сесиль и совсем безобразная Клаудия. Восемь девушек за полгода омолодили Брута до его любимых тридцати пяти. Он уже почти не скрывал передо мной целей поиска и предложил сократить мои старания парой отменных красавиц, а не толпой дурнушек. Я сухо отвечал: «Какие попадаются» – и с горечью понимал, что вновь ищу жертв для своего хозяина. Если он в нашей паре был палачом, то мне была определена роль жандарма.
Наступили два года тишины. Антуан тратил силы украденной молодости на эксперименты. Я же тратил свои – на обучение и практику. В какой то момент я стал понимать все действия, совершаемые Брутом во время его исследований, и даже позволил себе несколько раз дать ему совет. Сначала он снисходительно усмехнулся, в следующий раз раздражённо отмахнулся, но вскоре молча прислушался.
Так мы и жили, пока после долгой череды неудач Антуан не совершил большое открытие. Он получил новый химический элемент, который, в свою очередь, вел к созданию нового лекарственного препарата. С горящими глазами Брут сбивчиво объяснял мне, что он сделал, требуя немедленной записи. Затем схватил листок, закупорил мензурку и в спешке куда то уехал.
С того дня он редко бывал дома. Иногда заезжал, только чтобы переодеться. Иногда прихватывал с собой запас одежды на несколько дней. Я по прежнему учился, ставил опыты, ловил лягушек и познавал анатомию.
Мне уже было двадцать два. Еще пару лет, и мое заточение должно было закончиться. Я смело мог бы уйти и всё забыть. Неминуемо приближалось время очередного допинга. Я заранее привел домой Патрис, чтобы она успела освоиться у нас. Девушка была тихой, милой, замечательно готовила и штопала. Милена же вовсе сдала и, сославшись на болезнь, попросилась на время переехать к своей сестре. Мы с Густавом видели, что ей действительно хуже с каждым днем, и не имели права запретить ей покинуть дом. Перед тем как уйти, Милена в последний