Клиний уронил голову на грудь: понял, что домой его не отпустят.
5
Утром в степь поскакали парламентеры. Вечером они вернулись с хорошей вестью: Октамасад согласен на переговоры. На следующий день эпибаты с двух триер попрыгали в воду и поплыли к берегу. Матросы вытащили на песок один из гиппосов, после чего спустили по мосткам лошадей.
В телеге везли подарки для Октамасада – расписную посуду, ткани, серебряные и золотые украшения, амфоры с вином.
Перикл хотел ограничиться парой ритонов, но Спарток настоял: без богатых даров в степь лучше не соваться, потому что прийти с пустыми руками к номарху – это значит нанести ему оскорбление, считай, что переговоры закончились, не успев начаться.
Перед этим одрис спросил Перикла, искусно имитируя равнодушие:
– Сколоты здесь давно?
– Клиний сказал, что пришли пару лет назад… Сначала теснили траспиев и катиаров[129], потом вроде договорились по-хорошему. Те переселились к Меотиде.
– Откуда пришли?
– Из Ольвии.
По выражению лица Спартока Перикл понял: что-то не так.
– В чем дело?
Скрывать не имело смысла – рано или поздно правда будет раскрыта.
– Я знаю Октамасада.
– Откуда?
– Это он выдал меня брату.
Положив руки на плечи одриса, Перикл посмотрел ему в глаза.
Говорил тихо, дружелюбно, проникновенно:
– Понимаю: тебе хочется отомстить… Сейчас решается судьба Боспора. Когда эскадра уйдет в Афины, ты здесь останешься хозяином. Не мне тебя учить, просто прошу… как боевого товарища. Будь выше мести, будь политиком. Дружба греков и скифов – залог процветания края. А жизнь все расставит по своим местам.
Спарток кивнул, но по лицу трудно было понять, что он об этом думает.
Посольство направилось на северо-запад, к реке, где, по слухам, расположилось стойбище сколотов. Несмотря на опасность стычки с врагом, солдаты довольно пылили по дороге. Им нравился здешний климат – тепло, как в Элладе, небо ясное, чистое, никаких намеков на непогоду.
А краски! Аромат! Неказистый степной миндаль прячет корявые ветви под розовыми цветами. По склонам холмов разбросаны желтые шапки кизила и барбариса. В балках зелеными пузырями вскипает разнотравье. Низины пестрят красным, лиловым, голубым…
Кони привычно обмахивались хвостами: гнус везде кусает одинаково – что в горах Этолии, что на Фессалийской равнине, что в степях Боспора.
Не успели пройти и парасанга[130], как показались степняки. Словно из-под земли выросли: вот перед глазами голый холм – и вдруг всадники, в руках копья с волчьими хвостами.